Надежда Днепровская - Визави французского агента

На улицах появилось много всадников на коренастых некрупных лошадках, у подножия горы Богдо-Ула, рядом с аэропортом, вырос огромный лагерь, состоящий из юрт, палаток и стоянок автомобилей.

«Наадам» дословно с монгольского — «три игрища мужей». Издавна в это время скот перегонялся на обильные летние пастбища, и скотоводы могли позволить себе передышку. Часто на таких состязаниях отбирались меткие стрелки и для военных дружин.

Алевтина Георгиевна вытащила Ольгу погулять, полюбоваться на наряды монголов, попить свежего кумыса; там продавалось множество национальных кушаний, войлочных ковриков, шапок… В этой праздничной суете Ольга потеряла свою подругу, подвыпившие монголы стали хватать ее за руки, приглашая купить дубленки ужасного качества… У нее начала кружиться голова от жары, шума, пыли. Вдруг сильные руки обняли ее, она ощутила крепкий свежий поцелуй в свои горячие и сухие губы.

Это был Оливье, собственной персоной. Ольга испугалась, но вокруг был народ, а рядом с Оливье была рыженькая женщина в очках, которую он тут же представил:

— Ивонн, с’est mon ex-femme, Olga, а это Ивонн, моя жена!

Он излучал какую-то неистовую радость, а его жена, маленькая, с короткой стрижкой, холодно улыбнулась Ольге. Оливье тут же потащил их к входу на стадион, где, размахивая пригласительными, провел их на места для почетных гостей, а сам пошел купить что-нибудь вкусненького.

Ольга рада была наконец-то где-то присесть, вытянуть натруженные ноги. Ивонн, с интересом поглядывая на нее, спросила:

— Я слышала, что вы развелись, потому что так приказало КГБ?

Ольга растерялась, она очень хорошо понимала по-французски, но говорила довольно медленно.

— Не только поэтому…

— Я знаю, потому что Оливье тот еще садист! К счастью, в брачном контракте у нас записано, что сексом мы заниматься не будем.

— Как это? А зачем же замуж выходить? — удивилась Ольга.

Ивонн рассмеялась:

— Некоторые, правда, выходят замуж, чтобы рожать детишек, кормить мужа обедами, но для меня муж — это не домашнее животное, мы с ним просто объединили капиталы. А во всем, кроме секса, он очень мил! Кстати, ты, наверное, знаешь, что твои девочки носят его фамилию? А мне дети ни к чему… У меня много проектов, здесь, например, я организую охотничий клуб, Оливье согласился мне помочь. Сейчас идет незаметная замена руководителей Монголии, надо только знать, с кем обсуждать дела. Оливье знает!

Она так быстро говорила, что Ольга не могла вставить ни слова.

Эта встреча такая неожиданная… Вернулся Оливье с сахарной ватой гигантских размеров и, изображая неловкость, уронил одну на белые шорты Ивонн. Пытаясь снять тающую вату, он только размазал розовую массу на загорелые колени жены. Она вскочила и, смеясь, нахлобучила остатки лакомства ему на голову.

— На сегодня с меня хватит дикой природы! Я уезжаю, а ты добирайся, как хочешь!

Оливье протянул ей ключи от машины, а сам сел поближе к Ольге. С этого мгновения она не замечала ни борцов на арене, ни лучников, она только прислушивалась к своему телу. Оно жило своей жизнью, обрывки мыслей путались в голове, сердце заколотилось. Ольга прижалась к Оливье. Несколько кусочков сладкой ваты прилипли к его щеке, она начала их слизывать. Неожиданно бережно он помог ей встать, медленно вывел из стадиона, посадил в подъехавший троллейбус и привез к дому, где она жила.

Ольга была в полуобморочном состоянии, не помнила, как открыла дверь, впустила Оливье, опустилась перед ним на колени… Сквозь сумеречное сознание видела, как он включил радио, из которого доносилась монгольская тарабарщина и пронзительная музыка. Ее тело существовало отдельно от нее, ему было больно, но оно жаждало этой боли. Краем сознания Ольга улавливала, что кричит, что почти свисает вниз головой с дивана, что Оливье терзает ее, но тело… оно прижималось к мучителю, каждой клеточкой желая раствориться в этой боли и получить долгое острое наслаждение.

На рассвете она открыла глаза, приподнявшись на локте, увидела себя голой, раскинувшей ноги поверх одеяла. Это было все, что она могла сделать. Теперь непослушное тело не желало шевелиться. Ольга откинулась на подушку и медленно провалилась в сон.

Второе пробуждение было более неприятным, ей хотелось в туалет, а ноги подгибались, добираться пришлось на коленях, потом по стеночке она поднялась и наконец увидела себя в зеркале.

Да! Картина маслом! По всей шее огромные кровоподтеки, ухо распухло и слегка кровоточило… К счастью, зеркало было небольшое. Вздыхая и причитая, Ольга забралась в ванну и включила душ. Она чуть не заснула опять под теплыми струями воды, но набравшись сил, вылезла, завернулась в махровую простыню и опять легла в постель. Только к вечеру ей удалось немного прийти в себя. Было около пяти, и она позвонила Алевтине Георгиевне.