Роман Уроборос - Заклание-Шарко

НАДЯ. Эти двое? Да они тут при всех два огромных мухомора съели. А потом в унисон начали приговаривать, что это — пропуск в загробный мир. Могилянский очень заинтересовался и тоже съел. Потом начал говорить, что надо срочно сваливать, а то нас сейчас накроет Русская Земля. Не знаю насчет Русской Земли, но что-то его так накрыло, что он в лес на четвереньках как гончая убежал.

КИРИЛЛ. Да ладно, давай выпьем виски, у меня две ноль семь «Чиваса». И еще бутылка армянского коньяка.

НАДЯ. Знаешь. Коньяк я не буду — я все-таки на втором месяце беременности. А виски давай. (Закуривает сигарету).

КИРИЛЛ. У меня только стаканчиков нет. (Пьет виски из бутылки).

НАДЯ. Да пофигу. (Пьет из бутылки). Знаешь, ты был сегодня очень искусен в любви. Очень темпераментен. Очень нежен и ласков. Не ожидала, если честно. Спасибо.

КИРИЛЛ. (Глупо улыбаясь). Да ладно. Давай мухомороедов позовем. А то две ноль семь на двоих, учитывая еще те две таблетки которые мы с Могилянским съели… Прикольные, правда?

НАДЯ. Да, прикольные. Я, пока ты меня трахал, себя березкой ощущала. Зови их.

КИРИЛЛ. (Кричит). Парни, хватит развлекаться! Идите к нам! У нас коньяк и виски!

Подходят фашисты.

ГЕРМАН. Здравствуйте, уважаемые. Меня Герман зовут. А брата моего — Генрих.

КИРИЛЛ. Меня Кириллом зовут, девушка — Надя. Она моя невеста. Странные у вас имена — это псевдонимы?

ГЕРМАН. Нет. У нас папа очень веселый был.

ГЕНРИХ. Пил, не просыхая, вместе с бабушкой и мамой.

ГЕРМАН. И очень любил фильмы про Великую Отечественную. Причем переживал, гад, всегда за немцев. Очень возбуждался, когда в фильмах немцы выигрывали. И плакал, если Красная армия немцев била. А на сценах взятия Рейхстага всегда телевизор выключал. Выходил на кухню, в глазах слезы, залпом выпивал бутылку водки. Стоял и повторял: «Эх, вы». Гитлера очень любил. Когда мы родились, — а мы вообще близнецы, он в паспортный стол пришел и говорит наши имена. Одного, говорит, нарекаю Герман, а другого — Геринг. У женщины в паспортном столе чуть инфаркт не случился. Еле-еле уговорила его назвать нас Герман и Генрих. А вообще все нас зовут Гера и Гена.

ГЕНРИХ. А папа, мерзавец, нас еще мухоморы приучил есть.

НАДЯ. Ребят, а где сейчас ваш выдающийся папаша?

ГЕРМАН. Убили его в Москве. Папа наш в пятьдесят лет, обезобразив свой мозг водкой и мухоморами, совсем съехал с катушек. Побрился налысо, сделал себе татуировку огромную в виде свастики на спине и подался в скинхеды. Его пять лет назад свои же и зарезали. Он, по-моему, у них кассу партийную спер и прогулял с какой-то узбечкой малолетней.

НАДЯ. Да, душещипательная история. (Протягивает им бутылку виски). Давайте за знакомство. У нас только стаканчиков нет. Извините.

ГЕРМАН. У Гены с собой всегда стаканчик. Ген, дай. (Наливает виски в стаканчик). Ну, за знакомство. (Пьет виски).

ГЕНРИХ. (Наливает виски в стаканчик, пьет). Я, извиняюсь, что-то, по-моему, про коньяк слышал.

КИРИЛЛ. Ну, от нашего стола вашему столу. (Передает Генриху бутылку коньяка). Угощайтесь.

ГЕРМАН. (Угощается). Хорошо. Коньяк все-таки лучше, чем виски.

ГЕНРИХ. (Угощается). Да? А, по-моему, все спиртное. Крепкое конечно. На один вкус. А вы кто такие будете?

КИРИЛЛ. (Употребляет). Ух. Я второй режиссер. Надька — моя помощница. Кстати, можно поподробнее о мухоморах узнать? Они у вас остались?

ГЕРМАН. Да, в планшете у Генриха четыре гриба засушенных. Только сперва надо кое-что о грибах этих рассказать. Грибы эти нашел в месте одном заброшенном папа наш, яростный грибник, кстати. Долго спрашивал у всех, что за грибы такие он нашел. Но никто, даже самый опытный, не смог ему ничего сказать. Все справочники, все энциклопедии он прошарил — никакого результата. Тогда он решил, что открыл новый вид грибов, но от сволочного характера своего и ненависти ко всему роду человеческому решил их уничтожить. Ну и уничтожил — то есть пожарил и съел в одну харю. Мать, на удивление трезвая в тот день, забегает к нам и говорит: папаня, мол, ваш сбрендил совсем, белая горячка у него началась, давайте психушку вызывать.

ГЕНРИХ. Я как сейчас помню, мы сидели с братом в нашей комнате и на гитарах песню «Естедэй» разучивали.

ГЕРМАН. Ну, мы с братом на кухню. А там папа сидит, в одну точку безумным взглядом уперся и все повторяет. «Да, Адольф. Все понял, Адольф». Решили на семейном совете все-таки его не сдавать, а повременить до утра. Утром папа, как ни в чем не бывало, вышел на кухню, опохмелился водочкой и зовет нас с Геной в лес. Мы с опаской так, но пошли. Папа нас приводит в место, где грибы нашел… надо сказать, довольно труднодоступное. И начал рассказывать о действии грибов этих, что, мол, это дверь в царство мертвых, а еще о том, как всю ночь разговаривал с Адольфом Гитлером. Ну, вообще, мы попробовали — и попали в царство мертвых…