Роман Уроборос - Заклание-Шарко

ВАСИЛЬЕВИЧ. Нет, Вера. Ты не понимаешь. У нас на Руси нищих и юродивых любят. Я сейчас как раз нищий и юродивый. Я за собой на этом джипе могу установку «Град» возить — все только стыдливо будут глаза отводить. А уж сесть мне пьяным за руль — самое милое дело. Наоборот. Если я буду трезвым по городу разъезжать — никто не поймет. Вот мы сейчас с Серегой в «Центральном» были…

СЕРГЕЙ. (Поет).

ВАСИЛЬЕВИЧ. Вот и я о том. Нас там с ним как родных приняли. Всех из зала выгнали. Оркестр только для нас играл. Серега два раза спел «Издалека долго течет река Волга…».

СЕРГЕЙ. (Поет). А мне тридцать восемь лет.

ВАСИЛЬЕВИЧ. Вот и я о том. Директор ресторана вышел. Подарков надарил. Выпил с нами. Да. Это мы с утра были. Потом в «Горку» поехали. Это в обед уже. В обед там битком. Приезжаем — пустой ресторан. Да и город как будто вымер весь. Заметила? (После паузы). Ты сегодня опять меня самая первая с днем рожденья поздравила.

ВЕРА. Игорь Васильевич. Вы же раньше в этот день всегда просили себя разбудить в шесть утра. А сегодня как-то по привычке.

ВАСИЛЬЕВИЧ. Спасибо.

СЕРГЕЙ. Вера. Выходите за меня замуж.

ВАСИЛЬЕВИЧ. Сиди, жених.

СЕРГЕЙ. Игорек. Не мешай. Я личную жизнь устраиваю. Вера. Пересаживайся ко мне. Игорь, останови машину.

ВАСИЛЬЕВИЧ. Серег, будешь бузить — высажу. Пешком прогуляешься. Может, протрезвеешь.

СЕРГЕЙ. Злые завистливые люди. (Находит бутылку виски, пьет из бутылки, ложится на заднее сиденье, мычит неразборчиво какую-то песню).

ВАСИЛЬЕВИЧ. Кто в итоге будет?

ВЕРА. (Загибает пальцы). Значит, так. Петя, Васи, Блэк с Мариной, режиссер Могилянский, Лена, Катя, Вика, Таня, Антоний, Леша, Федя, Вася. Да, еще Павел с Зоей будут.

ВАСИЛЬЕВИЧ. Точно?

ВЕРА. Сегодня звонил лично. Подтвердил.

ВАСИЛЬЕВИЧ. Немцам заплатила?

ВЕРА. Американцам. Сполна. Еще вчера все счета оплатили. И официантам, и повару, и ди-джею уже заплатили. Там обслуживать будут два официанта, и повар горячее готовить будет. Аппаратурой и сценой Васи занимались. Я их напрямую с Шоном и Арчи соединила. Там вроде все нормально. Спиртное еще вчера завезли. Сережа… А где Сергей, где охранники?

ВАСИЛЬЕВИЧ. Серега заболел. Охрана сзади на «Мерседесе» едет.

ВЕРА. Ой. А билет же должны Сергею привезти!

ВАСИЛЬЕВИЧ. Да Бог с ними, с билетами. Я, может, и не полечу завтра.

ВЕРА. А как же…?

ВАСИЛЬЕВИЧ. Если наступит завтра… Завтра решим — лечу или не лечу. А вообще, Вера, ты же у меня с сегодняшнего дня уже не работаешь. Так что расслабься. Я тебя пригласил на день рожденья потому, что ты — Вера, просто Вера, а не моя помощница.

ВЕРА. (Посмотрев пристально внутрь себя). Хм.

СЕРГЕЙ. (Поет). Бывали дни веселые. (Кричит). Музыку включи. (После паузы). А давай к Петьке заедем?

Четыре уже машины едут навстречу смерти лютой ненавистной.

ПЕТЯ. (Отвечает на телефонный звонок). Привет, Павлик. Как дела?

ПАША. Ничего. Сам как?

ПЕТЯ. Не жалуюсь.

ПАША. Как жизнь в захолустье? Не устал еще?

ПЕТЯ. Москва — тоже захолустье, только в красивой упаковке.

ПАША. Так мы только ради упаковки там и живем. Нас упаковка только и привлекает. Как родители?

ПЕТЯ. Нормально. Только мать все переживает, что ты не звонишь. Ты бы, брат, позвонил бы ей…

ПАША. Петь, ты же знаешь — скрывался. Потом, когда все уладилось, бизнес восстанавливал.

ПЕТЯ. Не так это много времени занимает: набрать несколько цифр.

ПАША. Да. (Пауза). Вот и поговорили.

ПЕТЯ. Паш, повиси на телефоне. (Наливает стакан, выпивает). Ну, чего в Москве хорошего?

ПАША. Все бухаешь? Ну-ну. Ты о Любке, что ли, узнать хочешь?

ПЕТЯ. (Наливает стакан). Почему это?

ПАША. Да потому что я тебя лучше всех знаю. Лучше, чем отец и мать. Вот ты меня попрекаешь, а сам, брат, когда последний раз сыну звонил? Или жене своей бывшей? Как они живут? Все ли у них в порядке? Не голодают ли?

ПЕТЯ. (Выпивает стакан). Ты же у них есть.

ПАША. Да. Я у всех есть. У тебя, у родителей, у жены твоей с сыном. А вы все сидите на моей шее и деньги сосете.

ПЕТЯ. А чего ты? Не помогай.

ПАША. Какая же ты скотина, Петь.

ПЕТЯ. Ну ладно, ладно. Давай, про Любку рассказывай. С кем она сейчас трахается?

ПАША. Не пойму я тебя, брат. Вот стонешь, стонешь. Люблю, жить без нее не могу. Фотографии ее на всех стенах у тебя дома висят. И продолжаешь в то же время гадости про нее говорить.

ПЕТЯ. Я на самом деле для нее о… очень много сделал. Когда она к нам пришла — кем она была? Секретарем в стоптанных туфлях. А сейчас? Заместитель генерального директора по эротическим вопросам. Во как. Машина — БээМВэ. Загородный дом. И это за четыре года. Павлик, Павлик. (Наливает, выпивает стакан). Ты думаешь, мне нужна Любка? Мне нужна Дульсинея Тобосская. Прекрасная Дама. На которую надо молиться. И совершать ради нее подвиги. Недостижимый идеал. Так-то. Но вот если бы мы потрахались — вместо бесплотного идеального существа в моей кровати материализовалась бы обычная баба, со своими специфическими запахами, недобритыми колющимися волосками в разных местах, с глупыми разговорами. И все. Все, понимаешь, Павлик? Поэтому, если вдруг так случилось, что по извращенной кибернетической панковской логике нашего проклятого века Прекрасная Дульсинея — твоя подчиненная, надо как можно чаще с ней общаться. И любую сказанную ею фразу сразу логически переводить в гениальные. А любую улыбку — в улыбку Моны Лизы. Ты с ней о финансовом плане на следующий квартал, а она — богиня. Ты с ней о ликвидности, а она — богиня. Ты с ней о финансовых потоках, а она — богиня. Так что, можно сказать, что испытание Дульсинеей выдержано, за исключением пары досадных проколов. За это надо выпить. (Наливает, выпивает стакан).