Александр Строганов - Стравинский

Веснухин недоумевает, – О ком речь?

– Хотя бы этот ваш Лель. Называет себя моим другом. Ходит за мной по пятам.

– Игорь? Не может быть! Игорь, скажи, что это не так.

Игорь, который к тому часу, было, прилег, приподнимается на локтях, – Что, да как, точнее, каким образом… Я, по-видимому, должен что-то объяснить? объясниться?.. Но я не знаю, не готов… не совсем в теме… словом, придремал я, товарищи, скрывать не стану, придремал немного. Минуту, не больше, но, видимо, упустил главное…

Петров желчно, – А у нас, молодой человек, не бывает второстепенного. Мы, видишь ли, временем не располагаем на второстепенное. Мы, видишь ли, время ценим, так как очень хорошо понимаем, жизнь коротка.

Игорь растерян, пытается понять, – Вы укажите, что я должен?.. каким образом?.. укажите, как будет лучше для всех? И я, конечно и непременно…

Полковник пытается помочь, – Да ты не тушуйся, ничего особенного не произошло. Ты запросто скажи другу своему, старшему товарищу скажи, дескать, был неверно истолкован, что-нибудь в этом роде. Ну, или, если хочешь, объяснись. Займи диспозицию. И так можно. Займи диспозицию, а дальше наступай или обороняйся. Если пороху хватает, почему нет? Если хочется рассказать, высказаться, озвучить, обозначить…

– Я про невольный обман хотел бы…

Петров лукаво улыбается, подмигивает Веснухину, – Ну, ну, посмотрим. А Лель-то наш непрост. Вона откуда зашел. Да, тебя, брат, голыми руками не возьмешь. Ну же, говори, мы слушаем тебя…

– Хотел бы заметить, не все так просто.

– Да-а?

– Безумие, смех, все такое, согласен, следует и проистекает. Но только ли? А жалость?.. А мысль?.. Не всегда, конечно, но случается. Бывает, и не одна. Взять хоть врачей или юристов. За ними школа. А что такое школа? Картонная коробка. Мокрая картонная коробка с улиткой на дне. Никто не спорит, улитка – создание исключительное, высокоорганизованное, погруженное в себя. С намеком на космос, которого, вероятнее всего нет, который, вероятнее всего, декорация. Есть такое ощущение?

Петров принимает игру, – Ну, допустим.

– Так вот. Сколько угодно можно расписывать загадки и достоинства моллюска, однако улитка так и останется улиткой, а коробка – коробкой. И наяву, и в памяти. Напоминаю, коробка – школа, глобус, следовательно – улитка.

Петров язвительно, – На память покуда не жалуемся.

– И в мыслях не было обидеть, честное слово.

– Ты продолжай.

– Но вот, настал долгожданный час. Перешагнули. Перешагнул, перешагнула, перешагнули. Покинули тару. Ступили, аккуратно выражаясь, в самую лужу повседневности. Ноги немедленно промокли. Солнце куда-то спряталось. Солнца в коробке было столько, что щурились, руками небо закрывали. А тут как-то разом, как будто свет выключили. И такая резкость наступила. Тревожная, прямо скажем, резкость. Ну, вот, ты, допустим, врач или юрист. Или и то и другое. Даже лучше, если и то, и другое. По-моему, удачный пример. Итак, я врач и юрист. Что я умею? Умею оперировать, а также защищать и обвинять. Готов действовать в пределах своих знаний. Я уверен, что могу быть необыкновенно полезным. Могу, и, даже, несомненно, подарю кому-нибудь жизнь или счастье. Прекрасно! Засучил рукава. Вымыл руки. Сосредоточился. Пошел народ. Один, другой, третий. Поговорил с одним, другим, третьим. Как-то что-то не складывается. И вдруг до тебя доходит. Знания твои не нужны. Им не важно, что ты умеешь. Чуда им надобно. От тебя ждут чуда. Ни больше, ни меньше.

Веснухин потрясен, – Откуда, Игорь?! Откуда это?! Как точно передаешь ты чувства врача! Ты что же, врач? был врачом?

– И врачом и юристом. Мечтал быть ими. Быть или мечтать – не вижу существенной разницы.

Семен Семенович растроган, – В самое яблочко! Ах, как часто недооцениваем мы молодежь! Дальше, Игорь, пожалуйста!

– Что же делать, врачу или юристу, когда его обучали?.. да чему только его не обучали. Уж, кажется, он всё постиг. Всё, кроме самой малости. Его не научили… творить чудеса. Как быть?.. На самом деле, всё просто. Творить чудеса. Уверяю вас, совсем недолго наш врач и юрист терзается сомнениями. Под чудовищным напором страждущих очень скоро он сдается и принимается за новое незнакомое дело. Вот вам и невольный обман. Я бы сказал, целомудренный обман. Каждодневный, ежечасный. Неизбежно, со временем, врач и юрист и сам начинает верить в свое чудотворчество. Закономерно покрывается известняком. Так начинается строительство панциря. Конечно, наш герой не догадывается о том, что строит свой дом. Процесс не скорый. Ни он, ни окружающие первоначально ничего не замечают. Но однажды прозрение наступает. Утром, по пробуждении, или, напротив, вечером, перед тем, как завалиться спать, он сам или кто-то из близких восклицает – кто это среди нас? Чужака не узнать! Кого-то напоминает, но кого?.. Нет, это не тот-то и тот-то, это… кто же это?.. Ба, да это улитка. Настоящая улитка. Прочь с кровати, улитка. Добро пожаловать в коробку, улитка. И рад был бы вчерашний врач и юрист бежать с глаз долой, когда бы это была та, прежняя, знакомая коробка. А когда это, предположим, тюрьма, каземат?.. С философами то же самое, и в первую очередь… Простите, я не хотел расстроить вас столь аргументированным ответом, и не расстроил бы, когда бы ни оказался спросонья… Прошу считать, что я ничего не говорил. Как будто вы спросили, а я промолчал в ответ. Согласитесь, так будет лучше для всех.