Александр Строганов - Стравинский

– Будто бы небо на землю опускается. Откуда она к нам пришла? Не из вашего богоугодного заведения ли?

– Такой вопрос, да?

– Да.

– Да вы никак ведомство сменили, Павел Петрович? Вопрос-то не совсем по вашей части.

– Нет-нет, это – личное, это я так, для себя, звено в цепи рассуждений частного характера, нет-нет, сугубо личное. Хотя, кто его знает, какие выводы последуют. На вольных хлебах, знаете, такие открытия случаются – себе не рад. Думаешь про себя – зачем ввязался, старый дуралей, сидел бы себе, сопел в две дырочки. Так нет же, хочется докопаться. А до чего, и сам не знаю. Рою, что называется, вслепую… Кстати, можете поздравить, крота вычислил-таки. Помните, я вам рассказывал?

– Как не помнить?

– Прежде только подозревал, да всё что-то отвлекало. А нынче вычислил. Всё сошлось. Вот, что значит свобода. Вольные хлеба. Тенета порваны – и тотчас свет. Так что можете поздравить.

– Поздравляю.

– Даже не поинтересовались, о какой свободе речь.

– Уволили?

– Так точно. Больше не у дел, Иван Ильич. Хотя дел только прибавилось. Так точно, уволен. Выброшен, как говорится, на помойку, – смеется. – Теперь вот вместе с вашим сумасшедшим вместе золото и алмазы искать будем.

– Он компаний не любит. Однажды пригласил меня, но с тех пор исчез. Думаю, пожалел, что пригласил. Он, знаете ли, веру в людей потерял. Нынче многие этим страдают. Опасно, знаете ли. С этим трудно жить.

– Так вот, докладываю, с отставкой испытал заметное облегчение. Теперь вольный художник. Сам себе господин. Крылья пробиваются. Физически ощущаю. Мог бы рыбачить, закуски выращивать, но профессия не отпускает.

– Понимаю.

– А коль скоро вериги отброшены, условности, обязанности долой, берусь разгадывать самые сложные шарады… Несуществующие… Помните, я вам рассказывал о своем методе?..

– Да, конечно. Замечательная теория.

– И практика, Иван Ильич, и практика… Пытаюсь проникнуть в самую суть, в сердцевину. Ну, а там уже и это ведомство, и то. И такие ведомства витают, что и представить себе невозможно… Вам скажу. За тем и шел. Другой не поймет. Мировое зло – вот мой объект и субъект… Видите, куда занесло?.. Сгорю – значит сгорю. Ради такого дела жизни не жалко… А если удача?.. Сомневаетесь?

– Не то, что бы. Не знаю… У меня вот сил не хватило.

– Вы тоже занимались этой проблемой?

– Непременно. А как же? В обязательном порядке. А, иначе, зачем тогда?.. Но сил не хватило. Так что для меня, милейший Павел Петрович, это пройденный этап.

– А может быть, вам только кажется?

– Вы о том, что не хватило сил? Видели бы вы мои ноги перед сном…

– О том, что для вас это пройденный этап.

– Находите?.. А что? Не исключено. Исключать, Павел Петрович, ничего нельзя. При любых обстоятельствах сомнения надобно оставлять. Непременно. Оставлять и лелеять. Сомнения – жизнь… И будущее… Верить надобно до последнего… И после… И в вопросах энергии. Сегодня – так, а завтра, чем черт не шутит, проснешься, к зеркалу подойдешь и обомлеешь – двадцать лет долой, а то и все двадцать пять. Этаких чудес здесь у нас сколько хотите… Впрочем, какие там чудеса? Вот настоящая вера – чудо. А это разве чудеса? Так – фокусы. Всё непредсказуемо. Всегда. Вот и идея ваша о падении неба…

– Это не моя идея. Идея пришлая, а я как раз намерен узнать, каково ее происхождение.

– Но это же вы только что ее озвучили.

– Нет, я только воспроизвел. А вы разве не слышали ничего такого?

– Слышал, конечно.

– Ну и вот. Так что идея возникла до меня. Мысль живучая, цепкая, устойчивая. Изрядно приправлена страхом, фантазиями. Ядовитая идея, в рост пошла как сорняк. Как белена или волчья ягода…

– У нас во дворе целые заросли волчьей ягоды. Изумительно красиво. Красная смородина заметно уступает. О крыжовнике и говорить нечего.

– Панические настроения, всё такое, понимаете? Надо бы рубить. Иначе, что же это будет? Беда будет… Ну, так что, Иван Ильич? Не из вашего богоугодного заведения сей звон? Интересуюсь исключительно по призыву души. Если узнать наверняка, смотришь, удалось бы концы с концами свести, многое предугадать, предупредить, уберечь, уберечься. Я, Иван Ильич в будущее устремлен. Как пуля или даже ракета. Невольно сравнение с ракетой напрашивается. Энтузиазм. Незаслуженно забытое слово… Ну, что? Вашей фабрики цыпленок?

– Желтенький?

– Очень.

– Наш. Чей же еще?.. Яйца, цыплята, светлячки, цветочки, опять же волчья ягода, светоносные мысли и осенние прогнозы – всё из нашего гнездышка. Вынашиваем, холим, выращиваем, храним, как умеем. Эфир разносит. И запахи, и песни. У нас же, дорогой Павел Петрович, не все окна с решетками… И не только эфир… Случается, страстотерпицы провозглашают. Но эти – реже. Молчать предпочитают. Знают себе цену. Мы их как раз этому здесь и учим. Молчать, прятаться, в ценах ориентироваться… Тут у меня своего рода Ковчег. Или крепость. Уговариваю, знаете, своих подопечных оставаться как можно дольше. Желательно, навсегда. Снаружи беда караулит на каждом шагу. Грязь снаружи, даже зимой. Да вы лучше моего это знаете.