Александр Строганов - Стравинский

– Ну и чутье у вас!..

– Не знаю.

– Знаете, всё вы знаете. Даже то, что не знаете – знаете… Ведь для вас, впрочем, как и для меня, детали – не пустой звук. Что скажете?.. Для кого-то детали, может быть, дрянь, мусор… А мусор, к слову, тоже подробен. Крупицы, фрагменты, мелкое, крупное… Золото случается. Да, да, да, можете мне верить. У меня один пациент, скорее, знакомый, в большей степени знакомый, нежели пациент, так вот он на свалке алмазы находит… И золото случается. Не слитки, конечно, крошку, песок. Хотя, кто его знает?.. Лично я не находил. А так, кто его знает?.. Не голодны, Павел Петрович? Нянечки наши отменно картошечку жарят. Я отведал – объедение. Они всегда угощают. Жарят обычно много, с запасом. Что скажете?

– Благодарю, сыт.

– Немного напряжены. Показалось?

– Нет-нет… разве самую малость… Однако и у вас чутье, Иван Ильич отменное.

Стравинский смеется, – Обменялись. Как кукушка… не помню с кем. С петухом, что ли?.. Да, кукушка и петух, точно. У нас на трубе в кочегарке сидит. Устроился. Нравится ему там. Мне – в сумасшедшем доме, ему – на трубе. Любим друг друга. Бывает, выйду во двор, я ему рад, он – мне… Не видели нашего петуха, не встречали? Я вам обязательно покажу… Царский еще петух… С тех еще времен. Либо при Александре II, либо при Николае I вознесен и посажен… При Николае?.. Теперь уже не вспомню. А прежде знал… Или при Александре I? Не знаю, не знаю. А, впрочем… Да вы расслабьтесь, расстегните ворот. Давайте, чаю попросим покрепче? Купца. Что скажете?.. Нет, вам чаю не хочется.

– От вас ничего не утаишь.

– Так уж и не утаишь. Утаишь, утаишь. Обводят вокруг пальца кому не лень. Рассеянным становлюсь, сплю на ходу, вот и пользуются.

– Я, признаться, тоже любитель поспать. За мной всегда водилось… А вот курить хочется. Закурю?

– Так что сегодня здесь сразу два доктора. Кроме меня еще Михаил Иванович.

– Мы виделись с Михаилом Ивановичем. Но мне нужны именно вы.

– Я так и подумал. Иначе вы не стали бы меня вызывать… Банальная логика. Рацио проклятое… По мере сил боремся. Стараемся изживать.

– Если бы я мог обойтись Михаилом Ивановичем, не сомневайтесь, я бы вас не побеспокоил… Прошу прощения за назойливость, скажите, могу ли я здесь закурить?

– А разве я не ответил вам в прошлый раз?.. Дырявая голова. Не голова – дуршлаг… Немецкое слово «дуршлаг». Я немцев люблю. За подробность. У нас психиатрия-то, если по совести, немецкая… Вот видите – рассеянность. Но я прощаю себе. Вот через силу, через сопротивление – прощаю. Знаете, нужно уметь себе прощать… Это – искусство. Или наука. Даже не знаю, что больше подходит… А вы умеете себе прощать, Павел Петрович?

– Сложный вопрос.

– Вот именно. С виду вопрос простой, а стоит внимательнее к нему подойти, оказывается сложным. Вы – человек внимательный, первый шаг пропустили. Не сомневался… Однако отвечать не спешите. Подумайте хорошенько, и если придете к заключению, что, сами того не подозревая, бичуете себя по делу и без дела, вспомните мой наказ. Учитесь себя прощать … Это важно, архиважно. В особенности в условиях России. Ведь мы же с вами в России живем. Не в Германии, слава Богу… В России?

– Как будто.

– Вот видите?.. Бывает, только подумаю сказать, а воображаю, что сказал. Признаю. Стараюсь следить за собой, но не всегда удается. Много мыслей одновременно или, напротив, полное отсутствие таковых… И так, и этак случается. В связи, с чем нередко попадаю в неловкое положение. Вот как теперь с вами.

– Усталость накапливается.

– Очень верное примечание. Именно, что усталость, именно, что накапливается.

– Что вы скажете, если я закурю?

– Ничего не скажу. Промолчу… Скорее всего… А, возможно, даже и не замечу… Вы бы покушали. Хотите картошки?

Павел Петрович закуривает, – Благодарю, сыт.

– Вот в этом вы совершенно правы – курить лучше на сытый желудок. Натощак старайтесь не курить.

– Обещаю.

– Просто так зашли или дельце какое привело?

– Посоветоваться хотел.

– Ну, что же, чем могу, как говорится. Какого свойства совет? предметный или гуманитарный?

– Всё сразу, пожалуй.

– Вот-вот, так оно, как правило, и бывает. Вопрос проще некуда, а если внимательнее подойти – глубина. Если не бездна… Бездна – страшное слово. Только вдумайтесь. Проваливаешься сразу. Сразу же зыбучие пески вспоминаются. Редко кто способен оценить, прочувствовать.

– Да уж, бездна… А вот скажите, Иван Ильич, эта идея…

Молниеносно, – Какая идея?