Бьянка Мараис - Пой, даже если не знаешь слов

– Я была замужем.

Я демонстративно смотрела на ее безымянный палец.

– Замужние дамы носят золотые кольца с бриллиантами. – Единственным украшением Бьюти была серебряная цепочка с чем-то вроде медальона.

Бьюти вздохнула.

– Золотые кольца с бриллиантами носят белые женщины. Черные женщины отдают своих мужей, чтобы те добывали золото и бриллианты для этих колец.

– Мой отец работал на золотой шахте.

– Мой муж тоже работал на золотой шахте.

– О! Интересно, они знали друг друга? Может, он тоже был “малый” моего папы?

Бьюти мрачно улыбнулась:

– Когда мой муж умер, ему было сорок девять лет. Не мальчишка.

Я уже приготовилась объяснить Бьюти, что все черные, кто работает под землей, называются “малыми”, – точно так же, как “малыми” зовут садовников, – но она выглядела такой рассерженной, что я оставила эту тему.

Бьюти поднялась. Потянулась к моей тарелке, но я придвинула ее к себе – я любила вылизать тарелку дочиста. Когда я двигала тарелку, ложка упала, и клякса овсянки шлепнулась мне прямо на юбку школьного платья. Я тут же затерла испачканное место, не желая, чтобы Бьюти это увидела. Она ушла в кухню, вымыла свои миску и ложку и поставила их в сушилку. Когда она вернулась, Элвис пронзительно кричал в накрытой покрывалом клетке.

Эдит забыла снять тряпку, и Элвис обиженно верещал: “Элвис покинул здание! Элвис покинул здание!” – сообщал, что пора избавить его от темноты.

– Что это? – Бьюти схватилась за грудь, уставясь на огромную клетку, скрытую покрывалом.

– Это Элвис.

– Что это – Элвис?

– Элвис – не “что”. Элвис – “кто”.

– И кто это?

– Элвис – попугай Эдит. Серый жако, она назвала его в честь Элвиса Пресли. – Бьюти непонимающе смотрела на меня, и я пояснила: – Элвис. Знаете? Который Король?

– Король? Англии?

– Не-ет! Король рок-н-ролла! Ну и ну, а еще говорите, что учительница. – Я подошла к клетке и стянула покрывало.

Элвис поднырнул головой и выдал свое обычное “Спасибо! Спасибо!”. Я заметила, что в его чашке пусто.

– Вам надо дать ему семечек. Он хочет есть.

– Hayibo! Говорящая птица. – Бьюти открыла рот и не сводила глаз с клетки.

– Да, и вам надо покормить его.

– Нет. Я не буду иметь никаких дел с говорящей птицей.

– Почему?

– Это неестественно. Разговаривают только люди.

– Ну и глупо. – Я вздохнула. – Ладно, я его покормлю. Он все равно не любит черных. – Я достала из тумбы жестянку с семечками и насыпала в чашку Элвиса, тщательно очистив ее перед этим от шелухи, как учила меня Эдит.

– Почему?

– Что “почему”?

– Почему эта птица не любит черных?

– Потому что черные убивают белых.

– Ты думаешь, белые не убивают черных?

– Не убивают.

– А те люди, которых арестовала полиция, те, про которых сказали, что они убили твоих мать и отца, – как, по-твоему, они умерли?

– Эдит сказала, что они выпали из окна полицейского участка в Брикстоне. Это был несчастный случай.

Бьюти хмыкнула.

– Да, сейчас многие черные по несчастливой случайности выпадают из окон.

Я не нашлась, что на это ответить.

– Ты испачкала форменное платье, – заметила Бьюти, кивнув на бурое пятно, размазанное по бело-синей клетке.

– Да ничего. Мне так даже больше нравится, – соврала я.

Закончив с Элвисом, я удрала в комнату, сняла платье и изучила повреждения. Пятно выглядело отвратительно.

– Как от какашки, – заметила Кэт.

– Вижу! – взвыла я. – Как его отчистить?

– Попробовать отстирать?

Мы подождали. Бьюти открывала и закрывала шкафчики, потом включила радио, и мы шмыгнули в ванную. Я сунула в сток затычку, налила полную раковину воды и погрузила в нее половину платья. Взяла кусок желтого мыла “Санлайт” и потерла им пятно.

– Ничего не получается, – констатировала Кэт.

Я потерла мылом крепче и решила не смывать, чтобы оно получше подействовало. Забрала платье с собой в комнату, не обращая внимания на отметившие мой путь ручейки, и положила в ногах кровати. Немного почитала, а потом проверила, как там платье.

– Еще хуже стало!

Желтое мыло застыло коркой. Я попробовала отскрести его ногтями, но оно словно приклеилось. Я смяла платье и комом зашвырнула под кровать.

– Пошли.

– Куда?

– Куда-нибудь. В парк, погулять.

– А платье как же?

– Потом что-нибудь придумаю.

Когда я через несколько часов вернулась, обеспокоенная тем, что Эдит скажет про платье, Бьюти сидела в столовой – склонилась над тетрадью и что-то писала. Мне стало любопытно, что в той тетрадке и не пишет ли Бьюти про меня. Бьюти ничего не сказала, она вообще никак не дала понять, что заметила мое возвращение, но когда я зашла в спальню, то увидела, что мое платье выстирано, выглажено и аккуратно висит в гардеробе Эдит.