Бьянка Мараис - Пой, даже если не знаешь слов

– А что ты обычно ешь?

– “Джангл Оутс” или “Малтабеллу” [77] Готовые завтраки южноафриканского продовольственного гиганта Tiger Brands. .

– Тогда это будет и сегодня. Я позову, когда будет готово.

– Хорошо.

Я спрыгнула со стула, радуясь, что есть повод сбежать. Присутствие Бьюти, даже недолгое, вызвало у меня столько воспоминаний о Мэйбл, что я не знала, как с ними справиться. Я каждый день училась оплакивать родителей, узнавала сотни способов выразить свою тоску по ним, но моя боль от того, что Мэйбл ушла от меня по собственной воле, была раной, которую еще только предстояло промыть и перевязать.

Кэт последовала за мной в спальню, где в шкафу висела новая школьная форма. Платье в бело-синюю клетку казалось мне чудесным. Одно только избавление от мерзкой коричнево-желтой формы, которую я носила в старой школе, компенсировало то, что мне придется заводить новых друзей и иметь дело с новыми учителями. Я надела форму и стала разглядывать свое отражение в высоком зеркале Эдит, это отвлекло меня от бабочек, что трепыхались в животе.

– Почему мне нельзя с тобой в школу? – спросила Кэт.

– Может, и можно. Я еще не решила. Зависит от того, как все пойдет. – Я хотела сказать (и необязательно вслух), что все зависит от того, подружусь я с кем-нибудь или нет.

– Как ты завтра причешешься?

– Еще не знаю. А ты что думаешь?

Мы прикинули несколько практичных стилей и решили, что два хвостика или один на макушке вполне подойдут, когда Бьюти позвала меня.

Я прошла к столу, отодвинула стул, и тут Бьюти заметила мое платье.

– Что это на тебе?

– Новая школьная форма. – Я уже готова была сесть, но Бьюти положила руку мне на плечо:

– Пожалуйста, сними, прежде чем начнешь есть.

– Почему?

– Потому что ты можешь испачкать ее.

– Не испачкаю.

– Но…

– Я сказала, что не испачкаю.

Я села и принялась за еду.

Бьюти со своей миской овсянки села напротив. Я зорко наблюдала за ней. Миска выглядела как простая глиняная плошка, моя мать ни за что не потерпела бы такую, но я ничего не сказала. Бьюти пахла не как Мэйбл, ее речь тоже была другой, она отчетливее выговаривала слова, ее английский был как из книжек.

Мне так не хватает Мэйбл-инглиш. Мне так не хватает Мэйбл.

– А где завтрак для Кэт? – спросила я, чтобы прервать молчание и отвлечь себя от грустных мыслей.

– Я поставила тарелку перед ней. Разве не видишь?

Эдит, вероятно, рассказала Бьюти про Кэт, и это было досадно. Бьюти подлаживается ко мне или хочет надо мной посмеяться?

– Почему вы не носите форму?

– Потому что я не служанка.

– Хм. А выглядите как служанка.

– И как же выглядят служанки?

– Как вы. Черная женщина. А если вы не служанка, то кто?

– Я учительница.

– Черных учителей не бывает.

– В твоей школе, конечно, не бывает. Я учу черных детей.

– Черные дети ходят в школу?

– Да, у них есть свои школы.

– В Кваква?

Бьюти, кажется, удивили и мой вопрос, и мое почти приличное произношение. Она улыбнулась мне – в первый раз.

– Ты знаешь про Кваква?

– Там живет Мэйбл.

Она кивнула:

– Я работаю в школе в Транскее.

– А если вы правда учительница, то почему вы сейчас здесь со мной?

– Пришлось задержаться в Йоханнесбурге, а для этого нужен пропуск. А чтобы иметь пропуск, я должна иметь работу.

Я знала про пропуска – видела у Мэйбл – и попросила мать дать и мне такой, потому что пропуск выглядел важно и официально, но мама сказала, что белому человеку пропуск не нужен, мне это показалось ужасно обидным.

– А зачем вам оставаться в Йоханнесбурге?

– Пропала моя дочь, и мне надо найти ее.

– Она сбежала из дома?

Однажды, когда мне было четыре года, я сбежала из дома. Набила пластмассовый чемодан книжками с картинками и объявила Мэйбл, что ухожу. Она простилась со мной и дала сэндвич – на случай, если я проголодаюсь в пути. Потом я три квартала волокла за собой чемодан, а Мэйбл шла следом. Чемодан сломался, книжки рассыпались, и я велела Мэйбл подобрать их, а потом направилась обратно домой, решив, что убегать из дома – дело слишком хлопотное.

– Нет, она не сбежала.

Мне хотелось докопаться до сути того, что случилось с ее дочерью, но по каменному лицу Бьюти я поняла, что ни на один вопрос она больше не ответит. Придется спросить Эдит.

– Тогда почему вы не нашли здесь место учителя?

– Я пыталась, но здесь для учителей нет работы.

– О. – Мы снова замолчали, я придумывала, что бы сказать. Мой взгляд упал на ее голую руку. – Если у вас есть ребенок, то почему вы не замужем?