Бьянка Мараис - Пой, даже если не знаешь слов

Я завожу дружбу со всеми, с кем вхожу в контакт, веду собственные розыски по менее официальным каналам. То, что я слышу, ввергает меня в тревогу. Говорят, что мужчина, с которым сейчас Номса, этот Лихорадка Нгубане, опасный человек, жестокий, склонный к алкоголю и наркотикам, что он подторговывает тем и другим, как и краденым оружием. Говорят, он охотится на юных девушек и, более того, содержит бордель. Желание вырвать из его лап свою дочь сжигает меня.

Через пять дней я покину явочную квартиру и официально приступлю к работе, которую нашла Мэгги, а это позволит мне получить штамп в пропуск. С моих плеч упала большая тяжесть – теперь я могу без страха передвигаться между Йоханнесбургом и Транскеем. Если поиски Номсы заставят меня задержаться в городе на неопределенное время, я хочу иногда возвращаться домой – взглянуть на сыновей, уверить их, что непеременно привезу их сестру.

Хотя я теперь считаюсь служанкой, я не буду заниматься тяжелым трудом, как многие наши несчастные сестры. Моя нанимательница по имени Эдит – белая женщина, и хотя ее и сравнивать нельзя с Мэгги, она не из тех мадам, что заставляют нас надрываться, делая за них работу. Эдит втихую оставляет свою почти дочь на мое попечительство, а сама уезжает по работе, она осознает, сколь огромную ответственность взваливаю я на себя. Мы понимаем друг друга, и пока она очень уважительна со мной. Прежде гордость не позволила бы мне пойти в служанки, но сейчас я сбросила с себя гордость, как змея сбрасывает кожу.

Погода меняется. Задули ветра, и я по запаху понимаю, что дожди уже в пути. Скоро время сажать mielis и тыкву, и я молюсь, чтобы мы с Номсой оказались дома в нужный срок, чтобы посеять семена. Я послушаюсь совета Мэгги и буду верить.

2 августа 1976 года

Йовилль, Йоханнесбург, Южная Африка

Эдит сидела в большой комнате с той черной женщиной. Они не то чтобы шептались, но говорили тихо, чтобы я ничего не смогла разобрать из ванной. Я разыграла представление, спустив воду и трижды основательно пшикнув освежителем.

Видели? Я не прячусь тут, чтобы подслушивать ваши разговоры, мне и правда есть чем заняться!

Когда я вошла в гостиную, Эдит вскинула голову и изобразила деловитость.

– Ну что же, оставлю вас вдвоем, познакомиться. Бьюти, у меня встреча в авиакомпании, мы утверждаем мой график полетов, а потом мне надо купить все необходимое – завтра Робин идет в школу. Вернусь к ужину, захвачу что-нибудь вкусное, если вы захотите присоединиться к нам. Подумываю о свиных отбивных.

– Прошу прощения, Эдит, но я не ем свинину.

– Да, конечно, простите, я забыла, что у вас это не принято. Мэйбл тоже не ела свинину, да, Робин?

– Угм.

Я устроилась за столом напротив Бьюти, откуда могла присмотреться к ней. Бьюти была старше Мэйбл, я заметила несколько седых завитков, выбившихся из-под doek . Лицо более изможденное и резкое, чем у Мэйбл. И не полная, как Мэйбл, а сухопарая. Заглянув украдкой под стол, я увидела на ее ногах черные лодочки, а не шлепанцы, которые Мэйбл носила дома; чулки сморщились на подъеме, словно кожа, которая ей велика. Бьюти выглядела усталой, но у нее были умные, зоркие глаза. От их взгляда мне делалось не по себе.

Эдит чмокнула меня в щеку и выдала мне инструкции, как себя вести, после чего направилась к двери. У порога она обернулась к Бьюти:

– Мэгги говорила, что до пятницы, когда я уеду, вы поживете у друга. Кровать Робин и перегородку доставят в четверг, и я уже купила постельное белье. Мы все успеем устроить, так что не беспокойтесь. Я очень рада, что вы смогли уделить нам время еще до пятницы.

Закрывая дверь, Эдит послала мне воздушный поцелуй.

В комнате воцарилась тишина. Бьюти скованно сидела, все еще сжимая маленький саквояж, и оглядывала комнату. Тикали часы.

– Она вроде милая, – сказала Кэт.

– Мэйбл тоже была милая, – напомнила я.

– Да, мы любили Мэйбл, – согласилась Кэт.

– Она нас бросила. – Я дала Кэт почувствовать ту боль, которую сама чувствовала в то утро, бесконечную беспомощность и отчаяние. Я заставила ее вспомнить, каково это – смотреть, как кто-то, кого ты любишь, уходит от тебя, даже не оглянувшись. – Хочешь почувствовать то же самое в день, когда уйдет Бьюти?

– Нет, – прошептала Кэт.

– Хорошо.

В животе у меня заурчало, и я посмотрела на Бьюти:

– Что вы приготовите мне на завтрак?

Взгляд Бьюти переместился от стены с сокровищами на мое лицо. Она изучала меня так долго, что мне сделалось неуютно, и я почувствовала облегчение, когда она наконец заговорила.