Анастасия Атаян - Узники Птичьей башни

- Ага. Коидзуми-сан, дайте пожалуйста, пепельницу. - Я достала из сумки пачку.

- Смотрю, времена изменились. Раньше салариманы-но-вички зависали в дешёвеньких идзакаях 64 на Кабукичо 65 . Бывало, и я туда наведывался. Давно, правда, это было. Лет двадцать назад. Да, Коидзуми?

Управляющий кивнул и отошёл проверить, не скучают ли выпивохи на другом конце стойки.

«Ты что, считаешь себя особенной?» - в голове внезапно возник образ Сайто, а я снова почувствовала себя незваным гостем, первогодкой-выскочкой, которая пьёт там, где офисному планктону пить не положено. «Не слишком ли мод-нявенько?» - спросил громила, прищурив правый глаз. Я мотнула головой - наваждение пропало.

Жадно затянувшись и выпустив струйку дыма в потолок, я развернулась к Рёдзи.

- Салариманы продолжают там зависать. В пятницу и субботу ночью толпа салариманов медленно переползает из западного Синдзюку в Синдзюку восточный. Правда, у меня за эти несколько месяцев развилась аллергия на Синдзюку и, похоже, аллергия на других салариманов. Синдзюку и са-лариманов мне хватает в рабочие часы. В свободное время, которого у меня немного - об этом вы из газет знаете - я предпочитаю ходить туда, куда мои коллеги точно не пойдут. Ходить туда, где я не встречу других салариманов. Туда, где не будет никого в типовом чёрном костюме из «Аоки» и туфлях с квадратным носом.

- Я не салариман, - сказал Рёдзи в свою защиту, закатывая рукава на белой рубашке.

- Я знаю.

- Откуда? - он засмеялся и жестом попросил бармена обновить коктейль. Тот взял со стойки бутылку, которую я ни разу не видела.

- Во-первых, вы на релаксе. Во-вторых, для своего возраста вы очень хорошо выглядите: у вас ни одной морщины на лице. Мне страшно представить, сколько в месяц вы тратите на косметолога. Мой непосредственный начальник - лет ему, наверное, столько же, сколько и вам, слегка за сорок, -внешне вам в отцы годится.

Рёдзи покачал головой, очевидно, расстроившись, что уколы ботокса, инъекции гиалуронки и пилюли с коллагеном меня не провели.

- Судя по вашим плечам и прямой осанке, у вас есть время ходить в зал или в бассейн, заниматься боксом, а то и капоэйрой. А может, вы ещё и на сёрфе катаетесь по воскресеньям? Загар у вас явно не офисный.

Рёдзи молча слушал, вращая бокал, лёд медленно таял.

- Ну и наконец, все известные мне салариманы пьют только три напитка: пиво, хайбол 66 и по особым праздникам текилу. А вы пьёте что-то, что я не имею ни малейшего понятия, как называется. Кстати, что это?

- Австрийский ликер. Хочешь попробовать?

- Не уверена.

- Он похож на микстурку от кашля.

- А за микстурку от летней хандры сойдёт? - Рёдзи махнул Коидзуми, чтобы тот налил мне тоже.

Я пила алкогольно-травяной сбор из далёкой Европы и изливала Рёдзи душу, в мельчайших подробностях пересказывая последние три главы своей жизни: о Мише и неуспешной женщине, о неидеальном мужчине и барменше, о Птичьей башне и крушении мечт. Чуть за полночь мы переместились на террасу. Я смотрела, как дым растворяется в тёмном токийском небе, а Рёдзи молча сидел рядом и не знал, что со мной делать дальше.

Только увидев меня в баре, он подумал было, что у нас с ним случится большая и чистая любовь на одну ночь. После пары бокалов Рёдзи понял, что сильно погорячился. Я вовсе не собиралась с ним спать. Мне не нужна была интрижка, мне нужен был просто кто-то, кому было бы не всё равно, не всё равно хоть несколько часов до рассвета.

- Пообещай мне, что напишешь, когда доберёшься до дома, - сказал Рёдзи напоследок и сел в такси.

Я так ему и не написала. Остаток августа, сентябрь и октябрь я шлялась по токийским барам, вливая в себя литры алкоголя. Иногда в моей жизни случался новый Рёдзи -на четвёртом я перестала запоминать их имена, а на шестом - и вовсе эти имена спрашивать.

Мужики за тридцать пять были самой благодарной аудиторией. Они молча слушали, иногда поддакивали, иногда подставляли плечо, иногда гладили по плечу, и почти всегда из кармана у них торчал красивый носовой платок. Я не питала иллюзий насчёт новых знакомых. Все они поначалу принимали меня за голддигершу и не сомневались, что после пары бокалов я соглашусь составить им компанию в ближайший отель, где сброшу с себя одежду и исполню все их грязные желания, как и положено настоящей русской «наташе». Они слушали мои монологи не по доброте душевной -они думали, что участие поможет затащить меня в гостиничную койку. Проблема заключалась в том, что в перспективе долгосрочной, среднесрочной и даже перспективе недели им нечего было мне предложить. Я не искала лёгких денег. Я не занимала очередь в кассу за билетом в мир счастливых матерей и жён и уж точно не охотилась на Дарователя Эй-джукена. Я даже спать ни с кем не хотела.