Анастасия Атаян - Узники Птичьей башни

Я вполне привыкла к тому, что Сайто говорил со всеми, а ещё чаще сам с собой, но никак не со мной. Тем ярче остались у меня воспоминания от нашего первого диалога - случился он на повышенных тонах. Мы сидели на собрании в кабинете-аквариуме, обсуждая, как можно повысить эффективность работы отдела.

Озвучив свои предложения, Сайто решил дать слово остальным:

- Есть какие-нибудь идеи? - спросил он басом, ковыряя огромную отвратительную бородавку на указательном пальце левой руки.

Коллеги вжались в спинки кресел и потупили взор, то ли боясь озвучить своё мнение, то ли чтобы не смущать начальника. Сайто ни капли не стеснялся - я сидела рядом с ним и видела, как его давно не стриженные когти теребят черноватый нарост. В тот момент мне больше всего хотелось знать, как выглядит его жена. Я слышала, что она была иностранкой, но не европейкой и не китаянкой - их Сайто, мягко говоря, недолюбливал. Что это за дама, которая терпит его бородавку, его желтоватые ногти, его кряхтение и бытовой деспотизм? За какие коврижки она согласилась пойти с ним под венец? Почему она оставалась с ним под одной крышей второй десяток лет? Я решила, что эта храбрая женщина была слепо-глухо-немой беженкой из густонаселённых трущоб Бангладеша, где крыши фабрик осыпаются прямо на головы рабочих, а трупы вечно недоедающих тружеников бледнолицые эксплуататоры приказывают сжигать вместе с обвалившейся кровлей, чтобы претендовать на бонус за эффективный риск-менеджмент и минимизацию издержек. Из двух зол бедняжка выбрала наименьшую - какую-никакую, но жизнь. Других объяснений феномену сай-танинского брака я не находила.

Как-то неприлично получается, что все молчат, подумала я, и подняла руку. Сайто был так увлечён расковыриванием бородавки, что не обратил на меня никакого внимания. Я подняла руку ещё выше - ноль эмоций. Я чуть кашлянула. Коллеги смотрели на меня со смешанными чувствами.

Я не стала ждать, когда Сайто даст мне слово, ведь он был поглощён ковырянием бородаки, и начала озвучивать свои предложения. Никто не предупредил меня, что в японских компаниях собрание, в повестке которого значится обсуждение предложений и пожеланий по улучшению работы отдела, на деле является площадкой для дискуссий в мере меньшей, чем Государственная Дума Российской Федерации.

- Я обратила внимание, что многие документы, которые мы отправляем нашим заграничным коллегам, содержат множество грамматических ошибок. Памфлеты и брошюры не исключение. Возможно, нам стоит нанять носителя английского языка, чтобы исправить все эти лингвистические шероховатости? Не кажется ли вам, что нашим зарубежным коллегам и клиентам будет приятнее читать отредактированные тексты?

Я думала, все меня поддержат, но никто даже не кивнул.

- Как вы считаете? - спросила я, обращаясь к молчаливому залу. Не может быть, чтобы у них вообще не было своего мнения. Стесняются, наверное. - Кто за? Кто против?

Сайто продолжал ковырять бородовку. Теперь он еще и покрякивал в процессе. Я решила пойти дальше.

- Марико-сан, ты как считаешь? Тебе нравятся наши памфлеты и брошюры? Ты десять лет жила в Америке, твой английский безупречен. Может быть, если компания не готова оплатить работу профессионального корректора, мы с тобой выкроем время и отредактируем тексты сами? Или направим их на доработку в один из наших офисов в США, Великобритании или Канаде?

Марико глядела на меня в ужасе, её густо вымазанные коричневой краской брови изогнулись немыслимым зигзагом, повторить который не смогли бы ни Бобби Браун, ни Малевич. Я должна была догадаться, что раз за пять лет заточения в Птичьей башне она не предложила переписать отвратительные, кривые строчки и абзацы нормальным языком, то они её более чем устраивали.

Марико съёжилась, а Сайто, наконец, оставил мерзкий нарост в покое и встал. Марико больше не смотрела на меня, она смотрела в стол. Я глядела на Сайто теперь уже снизу вверх - он возвышался надо мной, как огромный вулкан над маленькой горной хижиной, готовый извергнуть потоки смертоносной лавы в любую секунду. Он сделал несколько шагов в сторону окна, подошёл вплотную к стеклу и посмотрел на тонущий в лужах далеко внизу Токио.

- ТЕБЕ кто-то давал слово? - заискрилось, загрохотало то ли в небе, то ли под нависным потолком 29 этажа Птичьей башни.

- Вы же спросили, есть ли у нас идеи, - я боялась предположить всю серьёзность поразившего Сайто Альцгеймера.

- Я ТЕБЯ спросил, есть ли у ТЕБЯ идеи? - проорал Сайто.