Борис Дышленко - Контуры и силуэты

Беда в том, что комментатор подумал то же самое: реклама, менеджер хочет поднять престиж певицы, достал где-то винтовку...

— Так кто же ему сообщил? — спросил я. — Может быть, Инга?

— Исключено, — ответил он. — Она бы без моего ведома ничего не сделала?

— Тогда кто же?

Он только что-то простонал в ответ.

— Убийца, — сказал я.

Он отшатнулся, с ужасом посмотрел на меня.

— Убийца, — повторил я, — это сделал убийца.

Он с облегчением вздохнул. Наверное, он сначала принял “убийцу” на свой счет. Я смотрел на него. “Мы хотим одного и того же”. Воображаемая реплика из воображаемого диалога. Убийца придумал простой и удобный способ: он договорился с жертвой.

Кажется, до него это начинало доходить.

— Боже мой, — прошептал он, — Боже мой! Значит, мы все действовали по его сценарию. И Инга.

Да, очевидно, это было так. Убийца специально заранее оставил винтовку на чердаке. И на тот случай, если ее не обнаружит менеджер, он связался с комментатором. Он надеялся, что его захотят взять с поличным, но не хотел чрезмерного риска. После сообщения комментатора он был уверен, что охрана будет немногочисленной: вряд ли милиция станет охранять остывший объект. Но он предполагал, что засада все-таки будет, чтобы попытаться — чем черт не шутит — взять его на месте преступления. В общем, он написал сценарий, и все сыграли свои роли, но хорошо сыграли только двое: убийца и его жертва.

— О Боже! — опять простонал он. — Стать добровольной мишенью...

Некоторое время мы молчали. Курили. Я допил свой кофе, поставил чашечку на блюдце. Сама по себе идея взять убийцу с поличным была неплохой. У нее был один недостаток: она принадлежала убийце.

Я спросил у менеджера, была ли винтовка заряжена, когда ее нашли, и он сказал мне, что они первым делом ее разрядили. Я улыбнулся. Винтовка была заряжена, чтобы ее разрядили, комментатор был вызван, чтобы сообщить, что подача принята, сообщение было сделано в девять, когда менеджер и певица находились в Концертном зале, а охранники на чердаке. И даже если бы менеджер узнал об этом... Я спросил его, почему ему вообще пришла в голову такая идея, осматривать чердак.

— Но Инга показала мне плакат, — сказал он.

— Что с плакатом?

— Он был изуродован. Какой-то тип принес его. Возможно, убийца. Плакат был испорчен таким образом... Вы понимаете, тот самый глаз, он был пробит.

— Боже мой! — он посмотрел на меня, как будто что-то вспомнил.

— Что такое?

— Да ведь это... Может быть, это была часть плана. Вы понимаете? Ей для того и принесли плакат. Кто-то хотел, чтобы я нашел эту винтовку, — он уставился на меня, и снова ужас был в его глазах.

— Как выглядел этот человек? — спросил я.

— Я его не видел, — сказал менеджер. — Инга говорит... Сказала, — поправился он, — без особых примет. В плаще, в шляпе, седой. И в какой-то момент она даже поверила ему.

— Поверила? В чем?

— Не знаю. Она сказала, что... Нет, я не могу точно сказать. Как будто о каком-то понимании, что они... хотят одного и того же? — почти спросил он. — Но ведь этого же не может быть.

— Как знать? — сказал я.

— А потом она решила, что он подослан кем-то из недоброжелателей, и я после ее рассказа сначала тоже так подумал, а потом вспомнил предупреждение агентства...

— А до этого вы не видели ничего подобного?

Он помялся. Видимо, обдумывал, не повредит ли ему это в моих глазах, но потом, наверное, решил, что ему нечего терять и признался, что видел и неоднократно. Видел в разных местах, но ничего не говорил об этом Инге, потому что — “... ну, вы понимаете, певице нужен кураж”, — его, правда, удивляло, что все плакаты были испорчены одним способом.

— А прежде? — спросил я. — С другими артистами?

Он посмотрел мне в глаза. Конечно, он видел и, конечно, мог заметить это странное совпадение и даже предположить связь между порчей плакатов и убийством и теперь не мог понять, почему он тогда отмахнулся от этого. Это была обыкновенная халатность.

— Так вы заметили это?

— Да, это было. Перед убийством Луниной. А потом, когда я увидел, что с Ингиными плакатами тоже... Ну, я не хотел ее нервировать, я подумал, что, может быть, кто-то этого и добивается, ну, я уже говорил.

— Вы могли бы и не говорить ей, но почему вы не сообщили в агентство? Ведь вас просили позвонить, если что-то покажется вам подозрительным. Зная обстоятельства убийства Луниной...

— Но я же сообщил, — сказал он. — А вообще, думал, они как-нибудь проявятся.

— И что же, они проявились? Я имею в виду: после того как Инга увидела плакат.