Борис Дышленко - Людмила

— Значит, это похищение, оно не зависело от вас?

— Нет, его еще не случилось, когда это произошло.

— Тогда с чего же оно началось?

— Может быть с вашей близости..

— Но зачем вам понадобилось похищать эту маленькую блондиночку в мини?

— Госпитализировать, вы хотели сказать?

— «Госпитализировать». Зачем?

— Ну, как всегда.

— Что, много знала?

— Много? Столько же, сколько вы.

— Но другое?

— Сколько времени вам понадобилось, чтобы догадаться об этом?

— Семнадцать страниц.

— И поэтому ее нужно было изолировать от меня?

— Все верно.

— И теперь она здесь?

— Конечно. А вы где, думали? В Стокгольме?

— Да, я думал в Стокгольме.

Там, на семнадцатой странице набранный бледным курсивом бледным овалом был обведен фиолетовый штамп: Районная библиотека НКВД .

Такой же штамп бы поставлен и на тридцать четвертой странице.

А эту блондинку я встретил совершенно случайно. Я вообще не знал, что она там, когда собирался туда. Я просто пошел по одному из адресов, которые дал мне Иверцев, но не нашел там художника, которого должен бы там найти, однако она рассказала мне интересные вещи, и я понял, что она сама увязла в этом деле, хоть и не знает, в чем оно состоит.

— Вот тогда вы и решили похитить ее.

— Не я... Я не давал согласия на похищение.

— Нет, но вы начали искать.

— Верно.

— Следовательно вы исходили из посылки, что необходимый вам человек исчез? Вы с этого начали?

— Да, я с этого начал. Поиски, нужно же их было с чего-то начать?

— Вот видите, вы противоречите сами себе. Вы искали причину, которая оправдала бы следствие.

— Расследование, доктор, расследование.

— Я не это имел в виду.

— Я знаю, но я не люблю каламбуров.

— Вы пошли от конца к началу, к вопросу от ответа.

Это был ваш просчет, доктор. Зачем вам нужно было давать мне адрес Иверцева, но вы не могли удержаться. Конечно, Иверцев проявил изрядно любопытства, но на вашу беду он оказался храбрым человеком, и, пытаясь напугать его, вы его только разозлили. А в этой книге, которую вы якобы для моего усовершенствования прислали мне однажды с Прокофьевым, нет ни капли здравого смысла. Вы думаете, я настолько прост, чтобы поверить в подлинность этого Ницше только из-за того, что там на семнадцатой странице стоит в сиреневом горизонтальном овале выцветший штампик «Районная библиотека НКВД»? Такой же штампик стоит и на тридцать четвертой странице. Слишком много штампов на одну книжку — вам не кажется, доктор? И вообще почему вы решили, что для меня так уж убедителен штамп этой конторы?

Ну, хорошо, валяясь там, у себя с огромной шишкой на темени и задыхаясь от жары и поднимающегося из глубины двора смрада, я еще мог поверить в ее благонамеренность. Это тогда.

Впрочем и там я иногда проваливался в темноту, и потом начинались какие-то вневременные отрезки. Ликворное нарушение, как вы его назвали, что там еще?

Результат травмы, нанесенной мне одним из разбойников Шервудского леса, хотя по логике предыдущих событий они были должны быть на моей стороне. Значит, это кто-то другой приложил по темени бедного Робина, когда он увлекся хрупкой блондинкой на пустом конверте. Интересно, кто, и не с ним ли вы разговаривали, как вы сказали за полчаса до того, как я пришел в себя? Это вы сказали, что за полчаса, а на самом деле далеко, давно, тому века... А я, как всегда, поверил. Почему? Из-за кольца Мёбиуса, просто потому, что я работал на вас. Бедный Робин, несчастный Робин! Но это был другой Робин.

И еще по одной причине. Вы ведь помните одного персонажа у Достоевского, молодого человека по имени Крафт, молодого человека, впавшего в заблуждение и покончившего с собой на том основании, что он русский и как русский бесперспективен. Я уже высказывал свою точку зрения на этот предмет, и, право слово, Крафту не стоило кончать с собой, и вовсе не потому, что русский бесперспективен, а может лишь послужить материалом для другого, более благородного народа, вовсе нет. Вспомните мое утверждение, и теперь я снова настаиваю на нем — ведь не зря же Плано да Карпини и Рубрук путешествовали в это пустое пространство — русского народа нет, просто нет. Так стоило ли стрелять в то, чего нет, чего вообще не существует? И заметьте, обратите внимание на этот выцветший фиолетовый штампик «Районная библиотека НКВД».

И еще, доктор, нельзя ли попросить их не мельтешить перед окнами? Ну и что, что первый этаж? Эти метлы, они меня раздражают. Вся эта символика. Я ведь уже говорил вам, что этот горизонтальный овал, он ведь запатентован Фордом в те времена, когда о вашем НКВД еще никто и не слышал. Мой НКВД? Вы с ума сошли, доктор. Метлы, песьи головы — ну, это другое дело, но к овалу это все равно не имеет никакого отношения, а потом, если вы говорите, что это галлюцинации, то все равно это ваша работа — почему я должен за это платить?