Борис Екимов - Осень в Задонье

Сыновья были против, снохи — и вовсе. Но именно о них Федор Иванович и думал. Ему, на остатний век, хватит всего: работы и хлеба. Молодым после него будет тесно. Саид тоже не вечный. Сейчас молодые этого не понимают. Все рвутся куда-то на сторону. А ведь уже обжигались не раз. В районный городок уезжали. И вернулись — ни с чем пирожки: ни заработка, ни жилья. В отъезде на стройках работали. Порой привозили неплохие деньги. Но дом и семью оставляли надолго. И те же снохи, пожив в одиночку и кое-чегонаслушавшись, стали ругаться: «Уехал, как провалился … Либо там другую себе нашел?» Ив конце концов поднялись на дыбы: «Надо жить вместе, а не шалаться на стороне! Я — с дитем, я — при скотине, при доме, а он где-то вольничает!» Оно и впрямь: на то и женились, чтобы жить вместе.

Сыновья работать умели, дело для них привычное: с детства возле скотины. Работали под началом отца, на жизнь хватало. Но какие-то мечтания все равно оставались. То вдруг хотелось им людей возить на автобусе из станицы в город или купить «КамАЗ» и тоже что-то возить на нем за тридевять земель, зарабатывая большие деньги. Урезонивал их отец: « Обсвоем деле думайте. На чужое не заглядывайтесь… Кому выгде нужны? Где вас ждут? Тем более с женами да с детьми. Это вам нынче люди завидуют. У вас свое дело в руках. Надежное. А вы все какую-то зорю выглядаете…»

Все это было правдой. В станице Басакиным завидовали. Но Федор Иванович смотрел и видел дальше других, думая о детях и внуках, которым в одном гнезде, пусть и родном, не уместиться.

После Аникеевой гибели он приезжал на хутор, разговаривал с Валентиной. Цена останавливала. В этой цене много лишнего: дорогущий биллиардный стол, коптильня, камеры вялки и прочее, что денег, конечно, стоило, но в чем не было у Федора Ивановича нужды. Попробуйпродай потом этот биллиардный стол.

Но земля, луг, речка, выпасы, сенные угодья, ферма, устроенное хозяйство — все это манило.Потому Федор Иванович и нынче, после поминок, не поленился завернуть, чтобы поглядеть и прикинуть перед еще одним разговором совдовой. Думалось, она поймет его, на общую пользу. Будет на подворье хозяин, значит, будет пригляд: не растащат, не сожгут. Всякое нынче бывает. Федору Ивановичу ждать время не позволяло: подступала Троица — праздник и, главное, пора сенокоса.

В ту же пору в далеком от здешних краев ауле приняла земля старого Ибрагима. На родину, в родовой дом тело отца привезли сыновья, справили печальный обряд. И возвратились к жизни, к работе своей, которая продолжалась в степномЗадонье, но должна была измениться, потому что Асланбек — старший из сыновей Ибрагима — после смерти отца становился главой немалого семейства.

Отец, умирая, о гибели Аникея Басакина успел узнать.

— Аллах всемилостив… — прошелестел он губами.

— Аллах всемилостив… — возвратившисьдомой, повторил отцовы слова Асланбек в кругу родных. — Аллах всемилостив.

Родные услышали в его голосе какой-то намек; а в глазах Асланбека — холодная сталь.

— Аллах нам всегда поможет, если будем не попрошайками, а мужчинами, воинами его, — поставил он точку. — Один Басака ушел, но сразу другой лезет, из станицы. Джабраил Бородатый всех убрал со своего хутора, и теперь никто ему не мешает. Аллах помог, но и сам постарался. В Гремячемтоже Аллах помог. Должени нам помочь.

Асланбек теперь был старшим мужчиной в семье. Ему не перечили. Хотя и не все его понимали. Особенно женщины, даже старая Маймонат, которая хотела спокойной, годами налаженной жизни, какой была она при Ибрагиме. Что-то будет теперь? Средний брат Сайдулла отделился давно, в городе жил. Женщины слушали Асланбека, но надеялись на младшего, на Мусу, который всегда был главным помощником отца, а в последние годы — настоящим хозяином.

Старшему брату Муса не перечил. Слова — словами, а наступало время косьбы. А еще — грозятся проверкой скота на лейкоз да бруцеллез, «биркование» — пересчет. И овец надо стричь. Забот, как всегда, много. Для старшего брата такие заботы — мелочь. «Давай бичей привезем. Сколько надо? Каких?» У Асланбека — другие мысли и планы, которые до поры он хранит лишь в себе.

Не кто-нибудь, а Джабраил Бородатый ему пример. Красного кирпича дом — дворец ли, крепость, не хуже тех, что стоят в Чечне. Просторная округа хутора Ерик — вся его. Там пасутся его стада. Хромой Саланбек — надежный и верный управляющий. Дармовыхработников-бичей хватает. Бородатый Джабраил лишь «решает вопросы». Свои и чужие. Три жены у него. Еще один дом в Чечне, где живет старшаяиз жен. Есть у него и торговый бизнес. Но всему начало и главное дело — хутор Ерик.