Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

— Дай мне свои патроны, — сказал Льюк.

— Тогда у меня не останется.

— А ты возьми у него. Ему-то они без толку.

Я отдал ему свои два патрона, и он зарядил ружье.

— Льюк, — сказал я. — Все еще, может быть, хорошо кончится. Не делай глупостей, ладно?

— Если я отсюда не выберусь, — сказал он, — не забудь о Верне и детишках, Жук.

— Мейпс не позволит этим черномазым перестрелять нас как собак.

Он усмехнулся. Долго на меня глядел и покачал головой.

— Мейпс теперь уже тут не главный, — сказал он. — Главный Чарли. Теперь придется нам иметь дело с Чарли. Жук, ты готов иметь дело с Чарли?

Ни с каким Чарли иметь дело я не был готов, и Льюк знал это. Он прислонился к колесу и стал глядеть на деревню, где нас ожидал Чарли.

Чарли засел в канаве всех ближе к трактору, я за ним. Янки, Такер и Сажа — справа. Где-то позади нас Простокваша. Я прополз немного и пристроился рядом с Чарли. Он залег там, как большой медведь.

— Раскури мне чинарик, Чумазый, — говорит.

В кармане у меня лежало два бычка, я вытащил один и раскурил. Потом протянул его Чарли, он два-три раза затянулся и отдал его мне назад.

— Чарли! — кричит Лу — он во дворе остался.

— Что вам нужно? — спрашивает Чарли.

— Пропусти их, Чарли, пусть сдадутся.

— Нет, сэр, — отвечает он.

— Теперь это посчитают убийством, Чарли, — говорит Лу.

— А раньше это чем было? — Чарли говорит.

— Нет, Чарли, — кричит Лу. — Когда ты стрелял в Бо, то была самозащита. Кэнди может присягнуть.

Чарли ему не ответил. Протянул за окурком руку, и я сунул ему бычок. Он, затягиваясь, пригнул голову, чтобы нигде в деревне не увидели, как вспыхнул огонек.

— Чарли! — снова кричит Лу.

— Не пойду я никуда, — говорит ему Чарли.

— Здесь твой крестный, Чарли, — кричит Лу. — Он хочет к тебе выйти и с тобой поговорить.

— Не надо крестному никуда выходить, — отвечает Чарли. — Крестный велел мне никого не бояться. И я не побоюсь Льюка Уилла.

После этого настала тишина. Тьма кромешная и тишина. Чарли залег у края канавы, как большой старый медведь. И я тут же, возле него.

— Боишься, Чумазый? — спрашивает.

— Рядом с тобой, Чарли, не боюсь.

— Ты никогда больше не бойся, Чумазый, — говорит мне Чарли. — До чего же хорошо жить, когда поймешь, что ты уже больше не трус.

Я киваю. Но мне хочется еще кое-что узнать.

— Чарли, — говорю.

Он смотрит в ту сторону, где трактор.

— Чарли, — говорю я снова.

— Чего тебе, Чумазый? — спрашивает он, а головы не поворачивает.

— Что ты там видел, Чарли?

Не отвечает. Лежит молчит, медведь медведем, и двустволка в руке.

— Чарли, что ты видел там, в болотах? — снова спрашиваю я.

— Ты сам тоже это видел, Чумазый, — отвечает он, не глядя на меня.

— Ничегошеньки я не видел, Чарли. Скажи мне, что ты видел?

— Вы все, все до единого, видели это, — говорит он.

— Да нет, не видел я ничего, — говорю. — Я цельный день все только здесь, в деревне. Вместе со всеми. И не видал я ничего.

Тут он повернул ко мне голову.

— А у тебя все в порядке, Чумазый, — говорит он. — Есть оно теперь у тебя, друг.

— Что есть, Чарли?

Он улыбнулся.

— Раскури-ка мне еще один чинарик.

Я вынул из кармана второй бычок. Пока я его раскуривал, услышал, Лу опять кричит со двора:

— Я сейчас выхожу за калитку, Чарли!

— Не получите вы мое ружье! — отвечает Чарли. — Заберите лучше ружье Льюка Уилла.

— Льюк Уилл, я сейчас выхожу! — Лу кричит.

— Не отдам я вам ружье! — кричит Льюк Уилл.

А потом все замолчали, тихо стало. Чарли курит свой чинарик, торопливо втягивает дым, словно очень спешит поскорей докурить. А потом, гляжу, встает. Я шепчу ему: ложись, куда ты, но он не слушает меня и встает во весь рост. Лу как бешеный орет: лежи на месте, только Чарли не слушает никого. Встал — и прямо к трактору. И прошел он никак не больше двух, трех, ну, может, четырех шагов, как услышал я первый выстрел. Вижу: зашатался он, но не упал; вижу: он стреляет, но не целится. А потом вижу, выбежал Лу, руками машет и кричит: прекратите, прекратите, прекратите. А Чарли все идет к этому трактору, но уже не стреляет, а просто медленно так падает на ходу, падает, падает… и свалился. А уж дальше одна стрельба пошла. Я стрелял; похоже, вся деревня стреляла. И так, наверное, с минуту. Потом тихо сделалось, так тихо, как никогда и не бывает.

Собрались мы все потом на дороге. Возле трактора увидел я Лу, он стоял над кем-то — тот лежал, привалившись к колесу. Я услышал, кто-то сказал: порешили мы гада.