Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

Чудик вынимает изо рта свою трубочку и смотрит на Лероя. Лерою лет семнадцать, восемнадцати, думаю, нет. Вообще-то не положено ему спиртное отпускать, но он с такой компанией явился — одурел я, что ли, лезть на рожон.

— Техас, — отвечает ему трубокур. — Лафейетт. Преподаю в университете.

— Ты там их про черномазых учишь, что ли? — Лерой спрашивает.

— Среди прочего, — отвечает этот тип, — я преподаю и негритянскую литературу. — Сдвинул трубку в угол рта и глядит на Лероя в упор. Так глядит, словно хочет понять — что это перед ним такое? С вами бывало так — зайдешь к мяснику, увидишь тушу, ободранную, выпотрошенную, с отрубленной головой, и сразу не разберешь, что же это такое было. Вот так он, учителишка этот, на Лероя смотрел.

— Вы на уроки не опоздаете? — спрашивает Лерой.

— В пятницу вечером нет уроков, — говорит учитель.

— Ну хоть один какой-нибудь есть. Поднатужьтесь-ка, напрягите память.

Трубокур задумался на несколько секунд; потом покачал головой.

— Ни единого. Ни одного не могу вспомнить.

— Тогда, может быть, ты просто двинешь к себе в Лафейетт и устроишь там урок сверх расписания, — говорит Лерой и подступает к нему.

— Эй, Лерой, ты что? — говорю я. — Уйми свои нервы.

— Не надо волноваться, — отвечает Лерой и смотрит на учителя. — Не надо волноваться.

Он допил свой стакан, подошел ко мне и попросил еще один. Я взглянул на этого, с трубочкой. Не люблю я выгонять из своего салуна белых, мне это претит, но до чего же мне хотелось, чтобы этот тип поскорей отправился восвояси.

— Значит, Фикс предоставил действовать Мейпсу, так, что ли, Льюк? — спрашивает Робер. И поднимает пустую бутылку — мол, пора тащить еще одно пиво.

— Это не он, — отвечает ему Льюк Уилл. — Это его недоносок из американской сборной и Свинячий Потрох, торгаш из Байонны. Это они, паразиты, заморочили ему башку. Он хотел туда поехать, но без них не хочет. Когда я уезжал, он плакал.

— Господи боже мой, — говорю. Обслужил Робера, получил с него деньги. — И куда мы только катимся? — говорю. — Это же уму непостижимо, куда мы только катимся.

Джек закруглился и поставил стакан на стойку.

— Доброй ночи, — говорит, — и стал выбираться из своего угла.

— Уходите, Джек?

— Ухожу.

Джеку надо было пройти мимо Робера и этого чудика, и тут вдруг чудик этот поворачивается к нему.

— Сэр, — говорит он. — Разве это не ваша плантация?

Джек остановился, смотрит на него. Джек не любит разговаривать с незнакомыми, разве только сам с кем заговорит.

— Какая плантация? — спрашивает.

— А та самая, где убили Бо.

— Мне принадлежит ее третья часть, — говорит Джек.

— А вам не кажется, что вы обязаны вмешаться?

— Там находятся представители закона, — отвечает Джек. — Им за это деньги платят.

— Я имел в виду другое, — говорит этот университетский деятель.

— Что именно?

Чудик смотрит на него и молчит. И Джек на него смотрит, с непроницаемым таким лицом.

— Сэр, вы производите впечатление интеллигентного человека, — говорит чудик.

— Надеюсь, — отвечает Джек. — И что из этого следует?

— По-моему, у вас должно быть чувство ответственности за ту деревню, за людей, которые в ней живут.

— Живут они совсем неплохо, — отвечает Джек. — Не платят ренты и вообще ничего не платят.

— Ну а то, что происходит здесь сейчас, — вас это нисколько не тревожит?

— Не вижу ничего особенного, — отвечает Джек. — По-вашему, что-то происходит?

Этот глядит на Джека — совсем оторопел. Он просто Джека не знает.

— Но ведь в конечном счете за все это будут расплачиваться такие люди, как вы и я.

— Разумеется, — отвечает Джек. — Я лично расплачиваюсь уже семьдесят лет. А вы сколько?

— Нам этот долг никогда не оплатить — ведь мы за все это в ответе, — говорит учитель.

Джек хмыкнул. А лицо все такое же непроницаемое.

— Если вам у нас так тягостно, возвращайтесь в Техас, — сказал и вышел из лавки.

Сел в машину, дал задний ход и двинулся вдоль реки. Тени от деревьев на берегу теперь уже все закрыли. Скоро стемнеет, Льюк Уилл и его дружки торопливо накачивались спиртным.

— Культурненько он тебя приложил, — сказал Лерой учителю.

Тот на него даже не глянул. Смотрит в зеркало за стойкой, а на Лероя — ни-ни. Лерой здорово набрался. Мальчишка, морда детская и красная, как свекла. Глаза его, голубенькие, еще голубее стали. Губки бантиком, алые, прямо пылают, такие губки бы девчонке, а не парню.

— Тащи еще одну бутылку, Кроха Джек, — говорит Льюк Уилл.