Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

И все-таки я сидела и слушала. Иногда он увязывался за мной, садился у меня на веранде и все рассказывал, все рассказывал. А то обойдет вокруг дома и сидит на заднем крыльце, пока рыбу на ужин жарю. Иной раз скажешь ему: "Мистер Альбер, наколите-ка мне дров!", он пойдет и наколет на целую неделю. А нужно мне что-нибудь из лавки, тут же сядет на мула и все привезет — мешок риса, муки, ну все, что надо. Когда поспевал ужин, он садился на заднем крыльце и ел. Потом мы пили кофе. Он любил кофе покрепче, сладкий-пресладкий и черный.

Иногда собьешь его с разговора об убийствах, и он немного поговорит о рыбной ловле или о видах на урожай. Ему бы только поговорить, а в этих местах все либо рыбной ловлей жили, либо в поле работали. Но потом все равно он на убийства переходил. Он не хвастался, но и не сожалел. Просто рассказывал, разговору ради. Вот если человек на лесопильне работает, так он и будет говорить о бревнах и досках, а не о сахарном тростнике. Ну а кто сахарный тростник грузит, тот, конечно, больше говорит о сахарном тростнике, чем о деревьях. Альбер Клюво столько людей поубивал, что ни о чем другом и говорить не мог.

Как-то сидели мы на берегу, и он вдруг сказал:

— О твоем парне разговоры идут, Джейн. Так я и подумал, что надо тебя предупредить.

В тот день мы удили на мелководье, и оба стояли в воде. Было жарко, и вода была очень теплая. Когда Альбер Клюво сказал это про Неда, у меня так заколотилось сердце, что я чуть не упала. Но крепко сжала удилище и постояла так, пока не пришла в себя. Потом смотала леску и пошла домой. Только в дом не вошла, а села на веранде. И минуты не просидела, а он уже идет. Прислонил удочку к перилам, а сам сел на ступеньки.

— Кофе-то будет, Джейн?

Я ничего Альберу Клюво не ответила — что можно сказать дураку? Я сидела и смотрела на реку. Скоро он позабыл про кофе и опять стал рассказывать о людях, которых убил. Он все говорил, говорил и ушел, когда солнце уже заходило. Вечером я села на Голубя и поехала к Неду. Нед жил на дороге ближе к Байонне. Как раз напротив места, где его похоронили. Подъезжаю и вижу, что во дворе полно лошадей и мулов. Дети со всей округи съехались учиться. Нед отвел одну комнату у себя под школу. Я сидела в гостиной с Вивьен и детьми, и мы слышали, как за стеной Нед разговаривает со своими учениками. Потом Вивьен уложила детей спать, и мы остались с ней вдвоем. Она была неразговорчивой, и мы просто сидели с ней, слушали Неда. В одиннадцать часов он кончил урок, но кое-кто из учеников остался до полуночи. Я просидела с Вивьен, пока последний из них не уехал, а тогда встала и пошла к Неду. Он сидел за столом, опустив голову на руки. Услышал меня и поднял голову — думал, что это Вивьен.

— Я не знал, что ты здесь, мама.

— Вот заехала.

Я приехала рассказать ему про то, что говорил Альбер Клюво, но я увидела, как он устал. И не смогла взвалить на него еще и эту ношу.

— Что-нибудь случилось? — спросил он.

— Да нет. Ничего. Я давно приехала, только не хотела тебе мешать.

— Я тебя провожу, — говорит он.

— Голубь дорогу знает, — говорю.

Он провел рукой по лицу. Я стояла и смотрела на него. Я все еще хотела рассказать ему про Альбера Клюво.

— День сегодня был длинный, — говорит Нед.

— Ну, я поеду, — говорю.

— Ты бы осталась у нас на ночь, — говорит.

— Нет, я поеду, — говорю.

Он вышел со мной и подвел Голубя к веранде, чтоб мне было удобнее влезть на него.

На следующее воскресенье Альбер Клюво пришел к моему дому и сел на ступеньках. Я дала ему кофе. Крепкого, сладкого-пресладкого черного кофе. Он долго его пил, а потом сказал:

— Там про твоего парня разговор был, Джейн. Они не хотят, чтоб он школу строил. Говорят, что он из тех, кто баламутит негров. Пусть, говорят, едет обратно. Туда, откуда приехал. Они не знают, что Альбер сказал тебе про это.

Через неделю грею я во дворе воду и вдруг вижу: Альбер Клюво слезает с мула. Он подошел ко мне, поговорил, а потом уставился в чан на кипящую воду.

— Они хотят, чтоб я его унял, Джейн, — говорит.

— То есть чтоб вы убили моего сына? — спрашиваю.

— Если прикажут, так я должен, Джейн.

— Поднимите голову, мистер Альбер, — говорю.

А он совсем ее опустил.

— Мистер Альбер! — говорю.

Он медленно поднял голову и поглядел на меня. Убийца он был и боялся меня. Я ничего не сказала. Я только глядела на Альбера Клюво. Лицо все в морщинах, заросло седой бородой. Водянистые, старческие голубые глаза. Пропахшая потом рваная фетровая шляпа. Такому старику сидеть бы да греться на солнышке, а он тут говорит про то, как убьет Неда.