Ирвин Уэлш - Резьба по живому

Полет

Резкий контраст между элегантной одеждой и румяной расхристанностью, спотыкающейся походкой характеризует классического аэропортовского ханыгу-любителя: нервный летун попросту не в состоянии сесть на рейс, пока не нарежется вдрабадан. Выписывая вензеля, он возвращается на место из хвостовой части самолета «Британских авиалиний», летящего из Лондона в Лос-Анджелес, и сжимает в руках бутылочки красного вина, добытые у сочувственной стюардессы, хорошо знакомой с таким типом. Когда он лихорадочно открывает одну по пути на свое место, крышечка выскальзывает из пальцев и падает на пол. Поскольку она закатывается под сиденье, он бросается за ней, пытаясь подавить внезапную отрыжку, и, спотыкаясь, падает прямо на пассажира, сидящего у прохода: Фрэнка Бегби. Бордо из бутылочки плещет на белую футболку Бегби, словно кровь из раны.

— О господи, простите…

Франко смотрит на пятно, а затем на пьяного:

— «Простите» в карман не покладешь…

Он чувствует, как Мелани сжимает его запястье, и, сделав вдох, улыбается сначала ей, а потом перепуганному ханурику:

— Ничего страшного. Никто не застрахован.

— Мне очень жаль, — повторяет алкаш.

— Ничего страшного, приятель, — снова говорит Франко, и тут появляется другая стюардесса, которая помогает мужику сесть на место.

— Я не собирался трогать чувака, — говорит Фрэнк Мелани.

Она подозрительно смотрит на него:

— То есть что, ты владел собой?

— Ну конечно, — заявляет он. Судя по ее расширенным глазам, этого ответа недостаточно. — Послушай, я же говорю, самое главное для меня — мы и дети. Я никогда не поставлю семью под угрозу.

Мелани недоверчиво понижает голос:

— Я люблю тебя, Фрэнк, очень люблю. Но ты живешь в параллельном нравственном мире. Там все, что ты совершаешь, так или иначе оправдано.

— Да, — кивает он с этой своей обезоруживающей искренностью, — и я хочу оттуда выбраться. Я над этим упорно тружусь. Каждый божий день. Ради нас. Если ты еще веришь, что мы вместе.

Мелани знает ответ, и он неоднозначен. В шотландских и калифорнийских тюрьмах она видела всех этих несчастных женщин, которые поддерживали своих надломленных мужчин, и клялась себе, что никогда не станет одной из них. Но приходилось думать прежде всего о детях и, что еще страшнее, приходилось признать, что если ты кому-то предана, значит в некотором смысле ты в этом нуждаешься. Поэтому Мелани Фрэнсис не стала докапываться до психологических корней собственных потребностей, а просто приняла это как данность. В темноте всегда что-нибудь мерещится. Но ей нужно кое о чем разузнать. И кое-что сказать.

Поэтому она рассказывает собственную историю — о том, как предала его, позвонив в полицию, о неприятном вмешательстве Гарри Паллистера и о мертвом Марчелло Сантьяго. Лишь на очень краткий миг она замечает вспышку злости в его глазах, когда упоминает о тревожных звонках Гарри. Затем вспышка гаснет.

— Я была не права, — признает Мелани. — Зря это сделала. Прости.

— Все нормально. — Он сжимает ее руку. — Я знаю, что ты из лучших побуждений. Ты была права, надо было нам сразу же пойти в полицию. Я со своим тюремным прошлым, — упрекает он самого себя. — Я виноват, что тебе пришлось столкнуться с этой мразью Гарри наедине.

Однако Мелани не прощения добивается. У нее заботы поважнее.

— Эти мужики на пляже. Ты их не трогал?

«Дыши, дыши, дыши…»

Франко смотрит на жену, опустив уголки рта:

— Я же тебе говорил, что поджег их фургон. Было бы круто , если б они сидели внутри, но их там не было. Поэтому я и ушел — торчать там было бы глупо по ряду причин. Я знал, что эти чуваки где-то недалеко, но я не решился пойти за ними. Если б они меня не убили, я порвал бы их в клочья. Их ошметки нашли бы на том же пляже, студенты засняли бы их на телефоны и выложили на ютьюб.

С громадным облегчением Мелани вдыхает сухой рециркулированный воздух салона. Фрэнк не стал нарываться на неприятности, поскольку научился управлять своими мрачными инстинктами. Сантьяго зацепился за нефтяную платформу, где его и обнаружили, а Кувера до сих пор не нашли: Мелани не сомневается, что ее муж способен расправиться с этими мужиками, но вот так избавляться от тел — слишком уж продуманный план. Ему это просто не по зубам.

— Я должна была спросить. Гарри всячески намекал.

Фрэнсис Бегби гладит ее по руке.

— Полисыя везде одинаковая: им надо вести свою бухгалтерию, — угрюмо говорит он. — Учитывая его склад ума и квалификацию, я бы не волновался. По ходу, он зациклился на тебе и повел себя слегка по-мудацки. Но я не могу его осуждать. — И он поднимает брови.