Ирвин Уэлш - Резьба по живому

— Ты стал даже хуже. — Элспет отпивает еще джина. — Научился юлить и манипулировать. Когда ты не мог контролировать свою злость, ты хотя бы честным был.

Фрэнк Бегби делает еще один глубокий вдох и понижает голос:

— Значит, если б у меня планка упала и я бы тут все разгромил, — он окидывает взглядом уютную комнату, — то я бы тогда был честным ? А если я пытаюсь обсуждать с людьми вопросы, то я, значит, псих? Какой-то ты бред городишь, Элспет, — пренебрежительно фыркает он, показывая на бухло, стоящее на журнальном столике между ними. — Это большой бокал джина, лапа. Может, тебе попридержать коней? Достойная доча своего старика?

Эти слова задевают Элспет за живое. Одно дело — самой сознавать, что многовато пьешь, но совсем другое — когда кто-нибудь открыто на это указывает. Она думает про Грега: насколько он просекает? Мальчишки — уж точно нет…

Она поднимает голову и видит, что брат смотрит на нее так, будто прочел ее мысли. Возможно, Франко наводил ужас, когда взрывался, но страшнее всего был, когда затаивал злобу и держал порох сухим. Это скрытое закипание никогда не затягивалось надолго: у него не хватало сил помешать извержению расплавленной злобы, но, похоже, теперь он этим искусством овладел. В глазах Элспет он от этого еще опаснее. В воздухе повисает угроза. Элспет никогда не чувствовала такого от Фрэнка сама, хоть и видела, как он измывался над другими членами семьи — над тем же Джо.

Фрэнк поднимается и, встав над ней со странной улыбкой, нарушает молчание:

— Хотя если б ты была малехо побольше довольна своей житухой, то, может, так много бы не бухала. Просто предположение, — говорит он, плавно превращаясь в беспардонного американца, и уходит к себе.

Труба из «Теско» на тумбочке показывает теперь 100 % заряда, но Франко не может ее разлочить.

— Атас, — говорит он сам себе, делая глубокий вдох, и решает расслабиться, полежав на кровати и почитав «Заводной апельсин» на своем киндле.

Он вспоминает, как в молодости смотрел по нему кино. Чтение — это борьба, но она приносит моральное удовлетворение, когда мозг превращает пульсирующие значки в звуки, а затем в ритмы у него в голове. «Не читай книги, а пой», — такой прорывной совет дал ему спец в тюрьме.

В дверь стучат, и входит Грег.

— Слышал, вы с Элспет… мм, короче, по-моему, все мы немного на взводе перед похоронами…

— Угу.

— Мальчишки у моей мамы. Поужинаешь с нами? Я курицу пожарил.

— Ништяк, — говорит Франко, вставая. Он не особенно жаждет общения, да и вторая порция жареной курицы его не возбуждает, но сегодня он сжег кучу калорий, так что еще раз поесть не повредит.

Обстановка за столом напряженная. Франко смотрит на Элспет и понимает, что она ужралась. Бутылка белого вина уже почата. Грегу достанется максимум один бокальчик — и то, если повезет. Вдруг сестра распускает нюни, закрывая ладонью глаза.

— Божечки… — тихо говорит она.

— Милая… — Грег обнимает ее. — Все нормально?

— Нет! Не нормально! Больше нет моего племянничка, Шончика, — тяжело вздыхает Элспет, убитая горем. Потом поворачивается к Фрэнку и печально говорит: — Помню, еще молоденькой, я так радовалась и гордилась, когда вы с Джун принесли его из роддома.

Франко молчит. Он вспоминает то время — как раздражал кипиш, который подняли Элспет с его матерью. «Лялечка то, лялечка сё». Приходилось со злобой констатировать, что его жизнь теперь кончена и его заменит вот этот ребенок. Тогда-то он и врубился, что им манипулировали, что беременность и рождение малыша выражали (несбыточную) надежду Джун и его матери на то, что он изменится. Думая о Вэл Бегби, Франко жалеет, что не успел свозить ее в Санта-Барбару, познакомить с дочерьми. Не успел показать ей, что все наконец наладилось, как он обещал все эти годы, наполненные полуночными полицейскими облавами, звонками из камер, явками в суд и унылыми ритуальными хождениями на свиданки. Но Вэл тогда была уже на последней стадии рака: она успела лишь бегло познакомиться с Мел и увидела пару фоток новорожденной Грейс.

— Но тебе-то начхать! — орет на него Элспет. — Тебе всегда было начхать!

— Элспет, это уж точно ни к чему, — перебивает ее Грег.

— Я пытаюсь выяснить, что произошло, — говорит Франко. — Значит, мне не начхать.

— Угу, но тебе начхать на него , — буйствует Элспет. — Ты его не знал! Он был славным пареньком, Фрэнк, классным ребенком, пока не попробовал наркотики, — заявляет она, почти задыхаясь. — Всем улыбался и так здорово, громко смеялся. Как же его, блядь, жалко! А тебе, папане , сука, не жалко? — не унимается она. — Скажи мне! Скажи, что тебе жалко!