Джанет Уинтерсон - Не только апельсины [litres]

– Поступай как знаешь, – ответила она и отказалась продолжать переписку.

Наконец любопытство взяло верх, и она вскрыла конверт. Письмо оказалось вовсе не от воздыхателя, а от некоего преподобного Эли Боуна из Общества заблудших.

На листе был герб, изображавший несколько душ, которые собрались вокруг горы, а ниже изгибалась маленькой дугой фраза: «Прилепившиеся к скале».

Мама стала читать…

Покидая Уиган, чтобы отправиться в Африку, пастор Спрэтт порекомендовал Обществу мою маму. Они искали нового казначея. Их прошлый казначей, некая миссис Мод Батлер (в девичестве Ричардс), недавно вышла замуж и переезжает в Моркам. Там она откроет дом отдыха для лишившихся супруга (или супруги), с большими скидками для тех, кто работает на Общество.

«Само по себе весьма привлекательное предложение», – отмечал преподобный.

Моя мама была очень польщена и решила принять приглашение преподобного погостить несколько дней в Уигане, чтобы побольше узнать об Обществе. Отец в тот момент был на работе, поэтому она оставила ему адрес и записку, в которой говорилось: «Я занята с Господом в Уигане».

Вернулась она через три недели и после регулярно гостила в доме преподобного Боуна, чтобы проверять их счета и проводить кампании по привлечению новых членов. Она обладала немалой деловой хваткой, и под ее руководством Общество заблудших пополнило свои ряды в два раза.

К каждому бланку подписки прилагалось несколько заманчивых предложений: скидки на сборники гимнов и прочие религиозные причиндалы, новостная рассылка с подарком и бесплатной пластинкой на Рождество и, разумеется, скидки на отдых в моркамском пансионе. Мама нередко сама придумывала и оформляла эти подарки, распространявшиеся исключительно среди Общества. В один год это был складной, завернутый в водонепроницаемую пленку экземпляр Откровения, чтобы благочестивые могли уверенно распознавать знамения и знаки, сопутствующие второму пришествию. На следующий год – туземная копилка для миссионерских сборов. И мой самый любимый – уличный термометр со слайдами. На одной стороне этого массивного бакелитового устройства был простой градусник, на другой – окошко, в котором слайдами указывалось число предполагаемых обращений в текущем году, если каждый человек начиная с тебя приведет к Богу две заблудшие души. Если верить этому окошку, весь мир можно спасти за каких-то десять лет. Счетчик служил великим утешением для неокрепших душ, и моя мама получала множество благодарственных писем.

Общество регулярно устраивало вылазки на уик-энд в дом отдыха в Моркаме прямо перед высоким сезоном – высокими тут были недели до и после Пасхи, после тяжких болезней, какие подхватывают суровой зимой. Разумеется, иногда случался неожиданный наплыв в январе, но просто удивительно, как долго люди способны протянуть, едва узнают, что дело идет к концу. У мамы, которую всегда интересовал Конец, – как лично ее, так и вообще всего сущего, – была одна подруга, которая мастерила похоронные венки практически для всего Файлда.

– Наше время грядет, – говорила она каждую зиму и каждую зиму покупала новое пальто. – А когда еще я могу себе его позволить? Люди теперь живут дольше и не хотят большой шумихи под конец, – она качала головой. – Нет, бизнес уже не тот, что раньше.

Иногда она приезжала к нам погостить и привозила с собой проволоки, губки и каталоги.

– Забавно, что люди всегда хотят одно и то же. Никто ничего интересного не хочет, хотя однажды я изготовила скрипку из гвоздика для мужа одной музыкантши.

Мама сочувственно кивала.

– А вот у королевы Виктории были те еще похороны!

Она вытащила шоколадное печенье прямо из основания горки.

– Конечно, я тогда была совсем маленькая, но моя мама… она до костей пальцы стерла, изготавливая венки. И какие тогда были венки! Сердца и стяги, короны, семейные гербы! Только посмотрите, они до сих пор у меня в каталоге. – Раскрыв альбом, она показывала нам выцветшие страницы. – Но никому они не нужны.

Она вытащила еще печенье.

– Кресты! – горько сказала она. – Кроме крестов я ничего больше уже и не делаю. Для женщины моих талантов это унизительно.

– А для свадеб вы делать не можете? – спросила я.

– Свадеб? – фыркнула она. – Зачем мне свадьбы?

– Будет чуть разнообразнее, – предположила я.

– А что, по-твоему, на свадьбы хотят? – вскинулась она.

Я не знала, я ни разу не была на свадьбе. Она сверкнула на меня глазами.