Но теперь она расстроилась – и обвинила меня в своей мигрени. Совершенно в духе сэра Джошуа Рейнольдса, который жаловался, что от Тернера у него всегда болит голова.
Моя вышивка приз не выиграла, и я была очень разочарована. В последний день занятий я отнесла ее назад Элси и спросила, нужна ли она еще ей.
Выхватив вышивку у меня из рук, Элси решительно повесила ее на стену.
– Вверх ногами, Элси, – указала я.
Нашарив очки, Элси уставилась на нее недоуменно.
– И то верно. Но ведь Господу все едино. Однако, пожалуй, повешу как надо, ради тех, кто не знает. – Она осторожно перевесила картинку.
– Я подумала, вдруг она больше тебе не нравится.
– Невежественное дитя! Самого Господа осмеивали! Откуда немытым оценить?! – Элси всегда называла необращенных «немытыми».
– Приятно было бы ради разнообразия, – рискнула я, выказывая склонность к релятивизму.
Элси рассердилась. Она во всем придерживалась абсолютов и не терпела людей, которые считают, будто коров не существует, если на них не смотреть. Едва что-то было сотворено, оно было ценно и истинно до скончания времен. Его ценность не могла ни возрасти, ни упасть.
«Особенности восприятия, – говорила она, – сплошь мошенничество и фикция». Разве святой Павел не говорил, что «мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно» [32] 1 Кор. 13:12.
? Разве Вордсворт [33] Вордсворт, Уильям (1770–1850) – английский поэт, романтик, представитель старшего поколения поэтов «озерной школы».
не сказал, что мы видим лишь обрывки?
– Этот кусок пирога! – Она помахала им с набитым ртом. – Мне не обязательно есть этот пирог, чтобы он был съедобным. Он существует и без меня.
Пример был неудачный, но я знала, что она имеет в виду. Подразумевалось, что сотворение есть фундамент, а восприятие – надстройка. Будучи сотворенным, творение отделяется от творца и не нуждается в ком-то еще, чтобы существовать.
– Съешь пирога, – весело предложила она.
Но я отказалась, потому что, пусть даже Элси и промахнулась в философском смысле, ее убеждение в том, что пирог существует сам по себе, было несомненной истинной. В пироге, вероятно, есть и целый город – с собственными ценностями и собственными сплетнями.
Годами я прилагала огромные усилия, чтобы получить приз: встречаются же люди, которые, даже презирая мир, желают его улучшить. Но я не преуспела. У меня такое чувство, что есть некая формула или секрет, доступный тем, кто учился в муниципальной школе или состоял в скаутах. Он пронизывает всю их жизнь: когда они выращивают гиацинты, когда дежурят в столовой и раздают молоко, наконец – когда поступают в колледж.
Мои гиацинты были розовые. Два розовых гиацинта. Я назвала композицию «Благовещение» (нам велели указать тему), потому что цветки тесно прижались друг к другу и напомнили мне Марию и Елизавету сразу после визита ангела. Я сочла, что очень изящно сумела объединить сельское хозяйство и теологию. На обязательной сопроводительной карточке я написала коротенькое объяснение и номер соответствующего стиха, чтобы желающие сами могли прочесть его в Библии, но моя композиция приза не удостоилась. Конкурс выиграла тощая белая пара гиацинтов под названием «Снежные сестры». Поэтому я забрала «Благовещение» домой и скормила его нашему кролику. После мне было чуток не по себе: вдруг это ересь и кролик заболеет.
Позднее я пыталась выиграть конкурс по расписыванию пасхального яйца. Мои библейские сюжеты имели так мало успеха, что я решила испробовать что-то новое. Нечто прерафаэлитское не подходило, потому что Джейн Моррис [34] Моррис, Джейн (1839–1914) – натурщица, муза прерафаэлитов. – Примеч. пер.
была ужасно худа, и представить ее на пасхальном яйце не получалось.
А как насчет Кольриджа и человека из Порлока [35] Кольридж, Сэмюэл Тейлор (1772–1834) объяснял незаконченность своей романтической поэмы «Кубла-хан, или Видение во сне» тем, что во время работы был вынужден отвлечься на визит загадочного «человека из Порлока», и забыл строчки будущего произведения. – Примеч. пер.
?
Кольридж, конечно, толстый, но мне показалось, что драматизма все равно будет маловато.
– Проще простого, – решила Элси. – Возьмем Вагнера.
Итак, мы разрезали картонную коробку, чтобы сделать декорации: Элси занялась задником, я клеила камни из половинок яичной скорлупы. Мы целую ночь потратили на героев, ведь столько деталей нужно было проработать! Мы выбрали самую увлекательную сцену: встречу Брунгильды с отцом. Я взялась за Брунгильду, а Элси – за Вотана. У Брунгильды был шлем из наперстка с малюсенькими крыльями из перьев от подушки Элси.
Читать дальше