Наталия Лойко - Обжалованию подлежит

— Не желаю я всю жизнь мириться с судьбой! Постоянно против меня.

— Кто там против? — раздался веселый девичий голос. Маша без стука влетела в комнату. — Что тут за споры? — Взрослые невозмутимо, как бы подчеркивая спокойную атмосферу чаепития, поднесли свои стаканы к губам. — Я сейчас на канале додумалась знаете до чего? Как только маму начнут направлять в санаторий, я пойду к тете Тасе и все объясню. Ей же осточертела больница, а санаторий будет напоминать. Пускай схлопочут путевку на теплоход, и мы вдвоем отправимся в плавание. Странствие среди природы — это же полное обновление. Здорово, а? Поддержите меня, дядя Стась.

— Поддерживаю. Конечно, вдвоем. — Встал рывком. — А теперь я прощаюсь. — От двери сказал, обращаясь к Оксане: — Спасибо за честный ответ. — Маше кивнул, но улыбка не получилась. — Спокойной ночи обеим.

К черному фибровому чемодану добавлен коричневый, узорчатой кошелке в пару взята пузатая сумка. Путь предстоит подлинней, чем до Ленинграда, и пойдет он не посуху, а по каналу, по Волге-реке.

Оксане много пожитков не требуется. Зато Маша нарядов прихватила с лихвой. Матери только посмеиваться. Да и полюбоваться. Крепкие ноги одной из лучших на всю школу бегуний быстро пружинят по дорожке, вписанной в зеленый массив. Просторный химкинский парк успел поддаться осеннему увяданию, на его сочную зелень довольно густо наложены мазки теплых тонов. Не замедляя хода, Маша фиксирует глазом окрестную пестроту. Дуновение прохлады подтверждает близость водохранилища — оно само нет-нет да и блеснет между стройных, а то и корявых стволов. Мать немного отстала. Не потому, что идти тяжело — оба чемодана у дочки, — а потому, что Оксану ничто изнутри не подхлестывает, а Машу распирает от радости. Идет и поет:

Ожидание радости — это и есть наивысшая радость. Чего только не повидаешь за долгий маршрут, чего только не может случиться… Плыть без конца и без края. От Северного порта Москвы до Астрахани, где нижнее течение Волги. На всем протяжении тебя будут сопровождать красивейшие пейзажи, тебе встретятся самые интересные русские города. Замечательные путевки для семейства Пылаевых достала Валуева Таисия Константиновна. «Это, — говорит, — цехком расстарался, это из уважения к материнским заслугам. У тебя, Мария, бесценная мать, она пример нашему коллективу», — и пошла толковать про мужество, стойкость, умение не падать духом в самой лихой беде. Маша согласно кивала в ответ, но порой настораживалась. Весной в ее памятное посещение Таисии Константиновны — возле календаря на столе золотились под стать янтарю свежие лютики — та проговорилась насчет онкологии и сейчас не пытается опровергнуть… Аппендицит не помянут, хотя в цехкоме конечно же знают, что за диагноз стоял в больничном листе, или как его… в листке нетрудоспособности. Валуева ответила на чей-то телефонный звонок, огладила на своем полувоенном жакете нашивку (шпала и молоточек), бодро тряхнула серьгами из янтаря и сказала: «Не так страшен черт, как его малюют». Что за черт, стало абсолютно понятно, отсюда и уважительность к мужеству и стойкости мамы.

Она такая — Машина мать, ничуть не киснет, ничего не страшится: задумала долго-предолго жить и много-премного работать. Она в действительности такая! Ей веришь. Как сказала, так и поступит.

Протягивая Маше путевки на теплоход, тетя Тася напутствовала: «Набирайтесь сил, поправляйтесь. Передавайте приветы от московской подземной дороги голубому пути — Волге-матушке».

Дома, собирая чемоданы и сумки, мама весело приговаривала: «Все плохое позади, все благое впереди». Каждой вещице, отобранной Машей, давала наказ: «Пригодись моей доченьке в ее веселой дороженьке». И вот путь-дороженька началась…

Во внутренний кармашек кошелки сунуты туристские книжки. В них указан номер двухместной каюты — девяносто один, объявлено, что осматривать приволжские города — четырнадцать штук — они станут с экскурсионной группой за номером шесть.

Интересно, из кого та группа будет укомплектована? А вдруг сплошь из старух? Это и у мамы не получится поднятие тонуса. Питание во вторую смену? Дело не в смене, а в том, что навалят в тарелки. Хорошо бы нашлась повариха вроде Веры Лукиничны! Хотя, кто круглые сутки на воздухе, на воде, тому любая пища сойдет. Особенно если за столом не скучное общество. Иные старые люди умеют увлекательно порассказать.