Грегори Ян - Пока горит свеча

Он привык получать от них все, что он желал. Он потянул на себя Монику, за что тут же получил оплеуху, которая вернула его в реальность. Он молча встал и пошел к океану, подвернул джинсы, и его ноги погрузились в холодные волны, охладили его, утихомирили его желание. Он думал о Монике и ее оплеухах, это невольно вызвало у него улыбку. Он вернулся к ней. Обнял и нежно поцеловал в щеку.

– Извини меня, я перегрелся. А ты, оказывается, горячая штучка.

– Знаешь, я не из тех девушек, которые готовы вот так вот отдаться какому-то парню за глоточек пива на центральной набережной. На холодных камнях! Мне и так не по себе, что кто-то из прохожих увидит нас.

– Глупышка, я тебя никогда не обижу! Никогда не сделаю того, чего ты не захочешь! Я обещаю тебе! Думаешь, ты сильно мне нужна? Ты даже целоваться не умеешь!

– А ну иди сюда, плохой мальчишка! Закрой глаза!

Это был самый яркий поцелуй в жизни Майкла. Ее губы нежно касались его губ, кончик языка магическим образом оказывался именно там, где это было нужно. Майкл начал перегреваться, он развернул Монику, и она оказалась под ним. Он начал стягивать с нее юбку.

Стоп – сказал сам себе Майкл. Она заслуживает лучшего!

– Моника. Я пойду прогуляюсь, я боюсь тебя обидеть. Я люблю тебя, я хочу тебя, я хочу тебя всем сердцем, всем телом. Но я боюсь, ты не готова. Я боюсь сделать тебе больно, я боюсь потерять тебя, боюсь, что когда я пересплю с тобой, ты мне станешь неинтересной!!!

Моника опять дала оплеуху.

– Иди и охладись, мальчиш-плохиш!

Майкл молча пошел к берегу, к холодной воде, но поцелуй Моники все еще давал о себе знать. Ему казалось, что джинсы сейчас лопнут, что он сам сейчас лопнет. Он побрел к пирсу, туда, где волны с грохотом разбивались на миллионы маленьких ледяных капель. Он прошел практически до его конца. Стоял и смотрел на молнии, что сверкали вдалеке.

Моника как всегда подкралась незаметно. Она подошла к нему сзади и обняла его.

– Майкл Браун, мой глупыш, я тебя очень хочу, поцелуй же меня.

С этим словами она сделала шаг назад. Майкл медленно подошел к ней, и их губы вновь слились воедино. Он нежно снял джинсовый плащ с ее плеч и постелил на пирс. В то время как Моника сняла с него футболку, он ласкал ее губы, ее грудь, ее соски, а она видела перед собой горящие страстью глаза самого лучшего, самого любимого человека. Вспышки молний озаряли все вокруг, и им казалось, что они одни во всем мире. Обнаженная Моника лежала на плаще, и Майкл не мог поверить в то, что произошло. Он медленно начал входить в нее, он был на гране. За его спиной океан с грохотом встречался с пирсом, миллионы капель разлетались в стороны. Майкл чувствовал каждую из них, когда они падали на его спину. Вспышки молний давали возможность увидеть блаженные глаза Моники. Они были влажными и не видели никого вокруг. Моника начала стонать и ногтями впиваться в спину Майкла, в то время как он начал ускоряться. Под грохот волн, под вспышки молний они оказались на вершине наслаждения. В этот момент самая большая волна с грохотом ударила об пирс, и холодная вода накрыла их. Он нежно ее целовал и, обнимая, пытался укрыть от бушующей стихии. Ее плащ был мокрым. Следы соленой воды океана вперемешку с кровью отчетливо виднелись на нем.

– Я люблю тебя, Майкл. Это самое лучшее, что могло со мной произойти. Согрей меня, – и они вновь соединились в страстном поцелуе…

Они молча шли к машине, не веря тому, что произошло. Они были так увлечены собой в тот момент на пирсе, что не заметили, как колени Майкла стерлись до крови о грубую поверхность пирса, как впрочем и спина Моники. Они шли и чувствовали боль. Но эта боль была сладкой, как и те мгновения, которые они провели на пирсе!!!

Джессика позвонила внезапно. Джон не ждал ее звонка. И хотя последнее время они стали чаще видеться и общаться, у Джона с ней по-прежнему не было никаких отношений, лишь секс без обязательств. Она так же очень сильно выручала Джона. Каждый раз, когда Майкл с Моникой звали его куда-либо, он брал Джессику с собой. С ее помощью он мог прикрыть свои истинные чувства к Монике. И что странно, эти две девушки, две абсолютные противоположности, стали неплохо ладить. Они спокойно могли созвониться и встретиться где-нибудь в центре, пока Джон и Майкл были заняты своими делами.

– Джон, сладкий мой, как твои дела?

– Джессика, все хорошо. Что-то случилось? – они обычно созванивались к вечеру, Джон попросил не отвлекать его от дел в рабочее время.

– Нет, все прекрасно! Давай ты сегодня освободишься пораньше, и мы с тобой увидимся.