Александр Проханов - Экстремист. Роман-фантасмагория (Пятая Империя)

У перекрестка, остановленное тремя красными светофорами, замерло месиво автомобилей. Запрудило проспект в шесть рядов, не соблюдая раз-метку, раздраженно пропуская ленивое, идущее наперерез скопище, липкое дымное варево. Горели высокие фонари, окруженные морозным сиянием. Разноцветный, похожий на огромный китайский фонарь, светился у перекрестка торговый центр. Мерцали огоньки зала игровых автоматов с кокетливой, подмигивающей елочкой.

Внезапно все три красные светофоры погасли. Одновременно вырубились высокие, по всей длине проспекта фонари. Потух «китайский фонарь» торгового центра, будто его подняли и унесли. Исчезли гирлянды игорного дома. Померкла размытая желтизна окрестных, с горящими окнами, домов. Наступил путающий мрак. Сочно и дико пылали фары. Клубились выхлопные дымы, окрашенные красными хвостовыми огнями. Скользили лакированные машины, словно рыбины на нерестилище, терлись слизистыми боками.

Первые минуты перекресток по инерции еще подчинялся заданному режиму. Проспект послушно стоял, пропуская перпендикулярный поток. Затем в гуще стоящих машин послышались раздраженные гудки, нетерпеливые сигналы. Их становилось все больше. Залипшие машины ревели, истошно взывали, толкая передний ряд. Этот передовой ряд, подчиняясь давлению, двинулся, наехал на перекрестный поток. Стал внедряться в прогалы, вилял, протискивался между бамперами и хвостовыми огнями. Продвижение длилось не долго. Оба потока сцепились. Как два гребня, вонзились один в другой. Застыли, оглашая перекресток непрерывным воем, гневно пылая фарами. Пробка увеличивалась, нарастала с обеих сторон.

В черном мраке выли сотни гудков. Залипшая в пробке, надрывалась сирена «скорой помощи», в которой погибал инфарктник. Еще дальше, стиснутая и намертво зажатая, истерически мерцала мигалкой милицейская, спешащая на вызов машина. Все множество автомобилей, переполненных нервной энергией водителей и пассажиров, напоминало две свирепых, столкнувшихся стаи. Были готовы кинуться друг на друга, терзать хромированными клыками, грызться оскаленными радиаторами, жечь ненавидящими фарами, оглашая окрестность звериным воем.

Водитель «джипа-мерседеса» углядел просвет, тронул лакированную громаду, протискиваясь в лучах, в голубых дымах, матерясь в своем душистом салоне среди драгоценных циферблатов. Ему в бок саданула изношенная ржавая «шестерка», на крыше которой торчали какие-то ящики, а в салоне, словно зерна в стручке, стиснулись азербайджанцы-торговцы. Стук удара перекрыл вой гудков, скрежет смятого железа хватанул за душу множество засевших в пробке шоферов.

Водитель «джипа», могучий и толстоногий, вывалился из салона. Осматривал смятое крыло, упавшие на асфальт осколки поворотника, ярко-белую, лишенную оболочки мигающую лампу.

Из «шестерки» выскочил худющий, небритый азербайджанец, с ужасом глядя на поврежденный элитный экипаж, на упитанного громилу, сжимавшего кулаки.

— Ты поехаль куда?.. Моя помеха справа!.. Я тебя просиль ехать?.. Ты меня подсек!.. — затараторил, косноязычно залепетал азербайджанец, пуча чернильные глаза, размахивая руками.

— Ах ты, чурка драная!.. Приехал, сука, в Москву, да еще права качать?.. Давить вас, черножопых, как крыс!.. Житья от вас нету!.. — видя перед собой фиолетовое лицо кавказца, его пальцы в свете пульсирующей лампы, водитель «мерса» въехал ему боксерским кулаком в челюсть, отчего незадачливый кавказец отлетел на капот «шестерки» и замер с распростертыми руками.

Из «жигулей» на подмогу товарищу выскочили четверо, в одинаковых кожаных куртках, вязаных шапочках, все небритые и похожие, кинулись на силача. Тот отбивался от четверых, нанося вокруг молотящие удары, опрокидывая наступавших. Им на помощь отовсюду, из обоих сцепившихся потоков, выскакивали кавказцы, одинаковые, цепкие, в поношенных куртках и вязаных шапочках. Кто-то держал монтировку, кто-то выставил руку с отверткой. Одинокий русак затравленно отступал, хрипел, как медведь, сбрасывал с себя оскаленных кавказцев.

— Мужики, помогите! — издал он изнемогающий рык. На этот умоляющий вопль растворялись дверцы грузовиков, соскакивали водители в толстых вязаных свитерах и потертых кожанках, кто с монтировкой, кто с кувалдой. Вступали в драку. Гастарбайтеры из Украины и Беларуси оставались в своих микроавтобусах, не вступая в борьбу. Там же робко жались таджики. Зато русские покидали салоны грузовиков и потрепанных иномарок. Разъяренные стоянием в пробке, осатанело вступали в драку.