Акиф Гасанов - Реквием

И в итоге Патриарх занял соответствующее его авторитету место, плавно сев в кресло недоучившегося аспиранта, направленного по требованию просрочившего свои полномочия и руководимого им же парламента, на перевоспитание в гянджинскую тюрьму, откуда и начиналось его бесславное падение.

Так закончилась эпоха народовластия, и в промежутке я успел написать рапорт об уходе, не акцентируя его политическими мотивами. На этом настаивала и Шахла. и ее мать, но я мало прислушивался к советам, это был чисто эмоциональный шаг, поскольку мне не понравилось, что вчерашние наши же привлеченные во главе с аспирантом и непонятным бывшим вертухаем Фахмином Гаджиевым, вооружившись гранатометом, пришли к зданию Комитета и Министр Гусейнов провел их в помещение и ознакомил с хозяйством и этот их героизм мы могли бы затушить одним носовым платочком, однако такой ответ на нашу фактическую их поддержку до глубины души возмутил меня. Мне было нечего делать в такой команде дилетантов, назначивших новым Министром их же бывшего куратора, который знал их по псевдонимам.

А потом нас с Чингизом Кулиевым пригласил заместитель Министра Сульхаддин Акперов и предложил вернуться вновь на работу, конечно, же на достаточно высокие должности. Но мы отказались, и он переспросил, уж не считаем или их большевиками, на что я ответил, что так оно и есть, поскольку с трибуны они стучали себе в грудь и обещали служить народу, а в итоге передрались за должности и позабыли о своих пламенных речах.

А он возразил, что они отличаются от остальных, поскольку они мусаватисты и имеют четкие планы по строительству нового общества, а за должности они не дерутся, и вот Председателем назначили профессионального работника. Я же парировал, уж лучше вы и были бы Председателем, поскольку руками нашего же коллеги уволили самых стоящих сотрудников.

Так и закончилась наша беседа и я не дослужил несколько месяцев до пенсии и потом долго пытался по истечении времени получить справку о моей службе и все следующие Министры отказывали выдать ее, а при одном из них, прославившимся созданием организованной преступной группы в Министерстве, мне вообще ответили, что я работал в разведке и поэтому эта информация строго засекречена. И я никак не мог втолковать им, что в книге об истории спецслужб Азербайджана, написанной Шамилем Сулеймановым, и растиражированной сотнями экземпляров, есть моя фотография в форме и описание моей деятельности…

Но опять же все это было потом, и я забегаю вперед, поскольку время и мысли путаются, и я могу позабыть или упустить многое.

И так я стал безработным, и единственным местом моих доходов стала ассоциация делового сотрудничества, созданная как прикрытие разведки и после развала страны, оставленная нам в наследство бывшим руководством, как ненужный рудимент былой активности.

И с момента отставки, жизнь сразу проявила себя в достаточно суровом и неприглядном виде, разваливающаяся экономика фактически лишила возможности какой-либо деловой активности, и мы просто проводили время в лихорадочном поиске любой работы и не могли никуда притулиться.

А потом пошла страшная инфляция, и деньги потеряли всякий смысл и с легкой руки руководства страны мы потеряли все, включая перспективу, поскольку все трещало по швам и шел натуральный обмен и деньги стали настолько обесцененными, что печатали их почти на туалетной бумаге и в этом качестве вполне можно было бы использовать этот атрибут государственного суверенитета.

И так я промучился несколько лет, непонятно каким образом умудряясь поддерживать семью и Шахла стоически выдержала все эти годы, ни словом не обмолвившись о моей бездарности в роли свободного предпринимателя и меня разводили самым банальным образом и друзья, и незнакомцы, и был я доверчив, хотя прошел достаточно профессиональную подготовку по изучению людей. Деньги явно не уважали меня и разбегались при одном моем появлении, пока однажды брат не познакомил меня с сингапурскими бизнесменами, приехавшими осваивать нефтяную целину республики.

Мы с братом были полные противоположности, и он умел делать деньги, хотя с таким же энтузиазмом спускал их буквально в момент, как они попадали ему в руки.

Он был хорошим братом, и я это не понимал, потому что он жил своей жизнью и мне его жизнь не нравилась, он всегда был проблемой для родителей, но парадокс, я откровенно чувствовал, что они больше любили его, скорее всего потому что я был правильным и по этой причине пресным, а он был сам по себе и поступал так, как ему вздумается.