Наталья Нестерова - Дом учителя [litres]

Они препирались, выходя из кафе, когда Егор Петрович звонил водителю, пытался раскрыть закапризничавший зонт. Когда зонт наконец выбрызнул громадным куполом, то ударил в лицо молодому человеку, стоящему первому в очереди.

– Дядя! Поосторожнее со своим парашютом!

И снова из Егора Петровича выскочил самолюбивый мальчишка, хотел ответить грубостью, но Анна Аркадьевна опередила:

– Простите великодушно! – улыбнулась молодому человеку, потянула Зайцева к проезжей части и как бы сама себе сказала: – Большая сигара, большой автомобиль, большой зонт… прямо по Фрейду.

Ее победа казалась безоговорочной. Она этого чинушу, перед натиском которого вначале растерялась, задвинула!

Неужели ее ликование было столь явно?

– Не радуйтесь раньше времени, – спокойно и даже лениво сказал Егор Петрович. – Мы отвезем вас домой, – кивнул на подъехавший черный леденец.

– Нет, благодарю! Подвезете меня, пожалуйста, до метро. Впрочем, я лучше пройдусь. Тут недалеко, и у меня есть свой зонтик.

– Тогда я тоже поеду с вами на метро, а Сережа двинет по поверхности и заберет меня около вашего дома.

– Егор Петрович! Я хочу, чтобы вы не заблуждались в отношении нашей сегодняшней встречи. Жизнь, как известно, идет по спирали, – Анна Аркадьевна нарисовала в воздухе восходящую кривую. – Вы сейчас на витке, соответствующем периоду мальчишеского хулиганства, которое есть испытание мира и себя. Если мальчик не совершает или, точнее, не позволить ему совершать проказы, как то: бить футбольным мячом в окна первого этажа, поджигать кнопки в лифте и более того – мучить животных, то из мальчика с большой долей вероятности вырастет мужчина, не способный преодолевать житейские трудности…

– Не старайтесь, – перебил Зайцев. – Я давно понял, что вы умная женщина. Из тех, что под каждый чих подведут научную базу. Зачем? Потому что боятся. Чего? Самих себя. Умных баб, кстати, гораздо больше, чем умных мужиков, хотя они…

– Не трудитесь, – теперь перебила Анна Аркадьевна, от которой стала ускользать победа. – Я тоже отдаю должное вашему уму и опыту. Но я мерзну, а вы вообще кандидат на бронхит, трахеит и прочую ангину.

– Вот тут мне диагнозы ставите, а Сережа создает пробку. Надо думать о людях, Анна Аркадьевна!

– Прощайте!

Она попыталась уйти, но жесткий захват плеча, в котором не было ничего от эротичного конвоирования по коридорам министерства, ее остановил.

Зайцев впихнул ее на переднее пассажирское сиденье своего личного автомобиля.

– Сережа, доставь по адресу. Я позвоню. Вперед!

С Анной Аркадьевной давно не случалось, чтобы чья-то воля пересилила ее волю. Мужская воля. Запретное удовольствие подчинения. Ее муж Илья не был рохлей. Отраженным светом, слухами, пересказами, тостами на днях рождения Ильи она узнавала о его поступках не просто волевых, а на грани жизни и смерти. Он рисковал жизнью безрассудно и смело. Когда не было ее. А с ней: Анечка что? Анечка как? Анечка где? Надутые губы, насупленные брови – обижен, расстроен, надумал сорок бочек арестантов. Муж-ребенок. За ребенка ответственность громадная, ребенка нельзя предать.

– Простите? – спросила она.

Водитель, кажется, давно с ней говорит.

– Назовите адрес, пожалуйста!

– Ближайшая станция метро.

– У меня приказ довести вас до дома.

– Я вправе отменить приказ?

– Нет.

– Притом, что ваш начальник без пальто, в туфельках за миллион рублей, которые расквасились, как дешевые лапти. У него, кстати, и денег на такси нет, бумажник-то его здесь.

– Назовите, пожалуйста, адрес.

– Воля ваша.

На метро Анна Аркадьевна добралась бы гораздо быстрее. Московские пробки – проклятие и возможность побыть наедине с собой. Она позвонила мужу, соврала, что едет на такси, потому что измучена, совещание закончилось отвратительно, хотя денег сколько-то выделили. Пусть Илья ужинает без нее и не волнуется.

В салоне автомобиля было уютно. Почти неуловимо пахло натуральной кожей и хорошими мужскими духами. Едва слышно журчала музыка, джаз. За окном, к которому привалилась Анна Аркадьевна, шел дождь, точно специальный – для терпивцев в автомобилях он цветно играл с огоньками. Анна Аркадьевна, как в Кисловодске, в начале своего санаторно-курортного лечения, сидя на лавочке во дворе Татьяны Петровны, думала лениво, релаксично обо всем и не о чем.

Водителю Сергею кто-то упорно названивал. Звука у телефона не было, только з-зз-зыкающая вибрация. Сергей совал руку в карман брюк и отключал вызов.