Михаил Садовяну - Новелла современной Румынии

Дождь все сильнее хлестал в дверь, высокую, как в соборе.

Перевод с румынского Е. Покрамович.

В мясоед 1925 года Лайош Ковач, из Кэрпиниша, выдал свою старшую дочь Эсти за Петрю Кирилэ, сына Павла Кирилэ. Уже второй раз роднились между собой эти две самые уважаемые в селе семьи. Кирилэ были люди не слишком богатые, зато трудолюбивые и дружные, любители повеселиться, голосистые певцы, прославленные плясуны. Ковачи гордились и своим мадьярским происхождением, и тем, что они принадлежали к обширному роду известных возчиков и купцов, исколесивших половину страны в своих длинных, крытых рогожей повозках, запряженных малорослыми конями. Свадьба была веселая, шумная; к полуночи у гостей голова кругом пошла от лившейся рекой пшеничной водки и не прекращавшейся с самого вечера лихой пляски.

Вот тогда-то двоюродный брат жениха, двадцатичетырехлетний Ион Кирилэ, увидел сквозь густой, точно туман, табачный дым, что Анти Ковач, один из братьев невесты, прижал в угол Клари Сабо, целует ее и щиплет, а девушка, хихикая, позволяет ему это и сопротивляется только для виду.

Ион Кирилэ, пошатываясь, подошел к ним и гневно спросил:

— Эй, Анти, ты что делаешь с девушкой? Ты же знаешь: она помолвлена с моим братом.

— Да брось, ведь я ее не съем! — и Анти засмеялся, продолжая сжимать талию Клари. Засмеялась от щекотки и девушка, — она была слегка под хмельком, — и щелкнула Иона по носу. Раззадорившись, дал ему щелчок и Анти, и ни они сами, ни окружающие не заметили, как тяжело дышит не сводивший с них глаз Ион. Потом девушка, не вырываясь из объятий парня, опять щелкнула Иона, захлебывавшийся от смеха Анти — тоже, а Ион Кирилэ, побагровев, выхватил из-за пояса нож и, пырнув Анти раз и другой, распорол ему живот снизу доверху.

На свадьбе словно буря забушевала. Ковачи набросились на Иона, а родные Кирилэ, даже не сообразив, что случилось, кинулись его защищать. В бешенстве колотили кого попало, не разбирая… Когда поняли, что произошло убийство, все разбежались кто куда, чтобы не оказаться свидетелями на суде. Лишь несколько человек из семьи Ковачей и жених Петря Кирилэ потащили на жандармский пост Иона, который плакал навзрыд и требовал нож, — вонзить его себе в сердце.

На суде присяжные, все до одного румыны, под впечатлением речи адвоката, который три часа говорил не об убийстве, а о «тысячелетней вражде между румынами и захватчиками-венграми», нашли для Иона Кирилэ смягчающие обстоятельства — и убийца был приговорен к трем годам тюрьмы.

Через три года Ион Кирилэ вернулся домой. Его измучили угрызения совести и неотвязные черные мысли. Сойдя с поезда в Делурень, он неуверенно побрел в село, ничуть не радуясь, что он на свободе и вскоре снова увидит родное село и свой дом. По дороге к Мурешу, через который надо было переправляться на пароме, навстречу Иону вышли с кукурузного поля Пал и Альберт Ковачи — родной и двоюродный братья убитого. На вопли Иона прибежали с межи люди, но уже ничего нельзя было поделать, — его зарезали. Это произошло 30 июня 1928 года. В ту же ночь пятеро братьев и родственников Иона Кирилэ вломились в дом Пала Ковача. Палу удалось убежать, но его жена Анна и двое детей были избиты до полусмерти, а дом подожжен. Затем Кирилэ направились к дому Альберта Ковача. Тот поджидал их у ворот вместе со своей родней, все они были вооружены вилами и ножами. Завязалась драка, из которой никто не вышел без двух-трех серьезных ран, а Альберту Ковачу отрезали правое ухо, разорвали ноздри и выбили семь зубов. За предумышленное убийство Пал и Альберт Ковачи пробыли на каторге пятнадцать лет и вышли на свободу в 1943 году. Ни тому ни другому еще не минуло сорока пяти, но выглядели они стариками, — желтые, сгорбленные, седые. В пограничном пункте Видрасэу Ковачей передали венгерским властям, которые приняли их, как героев.

Вернувшись в Кэрпиниш, они не нашли там никого из мужчин рода Кирилэ, которые в свое время просидели в тюрьме лишь несколько месяцев за поджог. Одни ушли на фронт, другие бежали на юг Трансильвании. Семье Ковачей пришлось отложить мщение.