Джастин Пол - Дорогой Эван Хансен

Ведь это я первый ответил ему молчанием. И теперь я мог просто покончить с этим молчанием. Если только…

Стоя на улице, на углу, я послал Мигелю другое сообщение. Его было мучительно трудно писать. И еще труднее чувствовать то, о чем я писал.

Я скучаю по тебе.

Я открылся ему. Не оставил места для недопонимания. Выложил то, что чувствовал. Содрал с себя кожу.

Я ждал. Скоро на экране появились три пульсирующие точки в речевом пузыре. Он печатал ответ. Мои нервы – в напряжении. Предвкушение. Мое разбитое сердце готово склеиться. А затем точки исчезли.

Я ждал его сообщения. Я ждал. Но оно так и не пришло.

Весь страх, с которым я жил…

Да пошли они , всегда говорил он. Может, я неправильно понимал его. Может, он не принимал мою сторону. Может, это просто был его обычный лозунг по отношению ко всем. Ко всем, кроме него. Да пошли они. Ага. О'кей. Да пошел он.

Я плакал. Очень много. У меня никого не было. Ничего. Я был ничем. Я заклинал ее перестать мучить меня. Боль.

Все остальное – расплывшиеся очертания…

Я позвонил парню из реабилитационного центра. Он дал мне то, что требовалось.

Я вычеркнул Мигеля из своего прошлого. Стер его фотографии из телефона. (Те, на которых я его не отрезал.) Удалил его сообщения. И его имя из контактов.

Я вошел в дом. Пошел в свою комнату. Запер дверь.

(Я не мог принять ее.)

(Я пытался стать бесчувственным, прогнать боль, не понимая, что она всегда возвращается.)

(Она всегда возвращается.)

(Впусти ее в себя.)

И вот в том же самом доме я слышу смех. Я отчетливо различаю его, доносящийся сверху.

Иду на этот звук. Вверх по винтовой лестнице. По коридору. На свет. Открытая дверь. Моя спальня.

На кровати сидит мама. Гаснущая улыбка. У нее на коленях мой альбом, открытый.

Приходит папа. Входит в комнату, смотрит через ее плечо.

Он забавный, говорит она. У него всегда было хорошее чувство юмора. Он любил шутки. Когда был маленьким. Ты помнишь?

Конечно, отвечает он.

Почему курица перешла дорогу? У него был миллион ответов на этот вопрос. Однажды он спросил: мам, почему утка перешла дорогу? Она хотела доказать, что она не клуша.

Мама смотрит альбом. Я пробиралась сюда и обыскивала комнату. Я искала какую-то подсказку, хоть что-нибудь. Я пролистывала его альбом, не знаю сколько раз. Но никогда не смотрела на то, что в нем. По-настоящему. Ничего не видела.

Ты делала то, что могла.

Этого было недостаточно.

Никто тебя не винит.

Я виню.

А я нет.

Здесь нет ничьей вины. И виноваты все.

(В тот день в его спальне он стоял передо мной. Может, если бы я…)

Я оставляю их, льнущих друг к другу. Пора идти. В последний раз обхожу дом. Воспоминания…

В кухне: Синтия и ее правила. В посудомойке нет места кастрюлям и сковородкам. А также мискам, половникам, лопаткам. На них написано можно мыть в посудомоечной машине , говорил я ей. Она ставила туда только определенные вещи: стаканы, тарелки, столовые приборы. Все остальное громоздилось на кухонном столе. Она стояла у раковины. Руки в толстых перчатках. И отскребала их. Одну кастрюлю за другой. Отскребала.

В гостиной: два пятна на потолке. Мы с Зо говорили, что это два соска. Шутили, что на втором этаже кто-то упал и грудь отпечаталась. Глупость какая-то.

В ванной комнате: дверной косяк выкрашен в два оттенка белого. Левую часть пришлось заменить. Я несколько раз ударил по ней молотком. Не помню почему. (После этого мой отец начал запирать свои инструменты.)

В гараже: второй холодильник, в котором Лэрри держит крафтовое пиво и замороженные сладости. На полках ящики с надписями. Нигде ни единого пятнышка. За исключением кляксы краски на полу. Похожей на какое-то существо. Лэрри был в бешенстве, когда она появилась. Он пытался оттереть ее всеми возможными моющими средствами. Краска такого цвета была в наборе Зо. Она клялась, что ни при чем. Я тоже был ни при чем, но мне никто не поверил. По сей день это остается семейной тайной.

В кабинете Лэрри: бумаги на столе. Контракты. Картина, на которой написано мое имя: Мемориальный яблоневый сад имени Коннора Мерфи. Пометки отца на полях. Смотрю на его почерк. Он не замыкает g и d. Совсем как я.

На заднем дворе: вода из бассейна спущена на зиму. Один из врачей порекомендовал дать выход энергии . И меня записали в команду по плаванию. Зо с секундомером замеряла, за сколько я проплываю бассейн. Я попросил ее кричать мне время с немецким акцентом. Она согласилась. Я много тренировался, но бросил это дело до первых сборов.