Джастин Пол - Дорогой Эван Хансен

– Клянусь, у меня здесь есть Кел Рипкен.

– Это так великодушно с вашей стороны, – говорю я, – пожертвовать всеми этими вещами.

Дверь в дом открывается и входит Зо.

– Мама говорит, что сейчас идет твое шоу, и она не хочет снова записывать его.

– Скажи ей, что мы заняты.

– Папа, ты мучаешь его?

– Что?

– Эван, он тебя мучает? – спрашивает Зо. – Можешь сказать ему, что тебе скучно и ты хочешь уйти. Он не расстроится.

– Он может уйти, когда захочет, – отвечает Лэрри.

– Эван, ты хочешь уйти?

В первые моменты пребывания с Лэрри я молил, чтобы Зо пришла мне на помощь. Мы с ним никогда прежде не разговаривали наедине. Но сейчас мне хорошо.

– Нет. Правда, – говорю я. – Это так здорово.

– Ну и прекрасно, – фыркает Зо. – Не говори потом, что я тебя не предупреждала. И, папа, не позволяй Эвану делать новые селфи для поклонниц.

– Я не понимаю, о чем ты, – озадачивается Лэрри.

– Спроси у Эвана. Он все понял. – Зо усмехается и закрывает дверь.

Лэрри смотрит на меня, ожидая разъяснений. Я пожимаю плечами, пытаясь обойтись без торжествующего жеста – ведь Зо только что продемонстрировала нечто, очень похожее на ревность.

Он недолго молчит. А затем говорит:

– Значит, ты и Зо?..

Мое лицо приобретает, как я могу предположить, самый красный цвет, какой только бывает у кожи.

Он продолжает смотреть на меня без неприязни.

– Перчатка действительно классная. – Я беру ее в руки.

– Очень даже ничего, верно? – говорит Лэрри. Он, похоже, доволен тем, что можно сменить тему. – Возьми ее себе, если хочешь.

– О нет. Я не могу!

– Почему? Ею никто никогда не пользовался. Я, наверное, купил ее на день рождения или что-то в этом роде.

Только теперь до меня доходит, чья это перчатка. И вернуть ее будет неправильно. Подарок на день рождения. Коннор больше не получит ни одного.

И того хуже, подарки, которые он получил, теперь отдают мне.

– Мы с папой бросали мяч на заднем дворе каждое воскресенье днем, – говорит Лэрри. – Я думал, мы с Коннором тоже займемся этим. Он жаловался, что меня никогда нет рядом, ведь я все время работал. И я сказал: «Хорошо, давай оставим для нас с тобой воскресные дни». А потом неожиданно его перестало это интересовать. – Он тихо смеется. – С Коннором всегда было непросто.

Он засовывает руки в карманы.

– Возьми ее, – говорит он, словно предлагает мне мятные леденцы. – Иначе она будет пылиться здесь.

Похоже, у меня нет выбора.

– Сначала нужно сделать ее мягкой, – продолжает Лэрри. – Такой жесткой рукавицей ничего не поймаешь.

Прекрасно. Подарок подразумевает ответственность.

– А как это сделать?

– Твой папа не научил тебя обращаться с бейсбольными рукавицами?

Я не отвечаю. Я не обязан это делать.

– Ну, на то существует только один способ, – говорит Лэрри, копаясь в контейнере. – Для этого понадобится крем для бритья.

Я решаю, что это шутка, но он действительно вытаскивает баллончик с кремом для бритья и начинает трясти его.

– Хорошо. Он полный.

Теперь у меня в одной руке бейсбольная рукавица. А в другой – баллончик. Я не играю в бейсбол и не бреюсь.

– Надо минут пять втирать в перчатку этот крем. Затем перетянуть ее резиновыми лентами, положить под матрас и выспаться на ней. На следующий день повторить все это. И так в течение по меньшей мере недели.

– Недели? Неужели?

– Каждый день. Без перерывов. Придется немного потрудиться.

У Лэрри даже имеется небольшой мешок резиновых лент.

– Мне неприятно говорить это, но в наши дни ваше поколение думает только об удовольствиях. Кто станет уделять время тому, чтобы почитать книгу, если вместо того можно посидеть в Фейсбуке? Но здесь без труда не обойтись. Нужно только немного терпения.

Он разбрызгивает крем для бритья, так что он покрывает всю перчатку, и начинает втирать его в нее.

– Я не позволял Коннору сачковать. Синтия всегда была готова дать ему второй шанс или сказать: «В следующий раз старайся сильнее». А я говорил «нет». Я говорил: «Коннор, если ты будешь искать легких путей, то в конце концов заблудишься и очень скоро кончишь там, где не хотел бы оказаться, не зная, как найти путь домой».

Его голос слегка надламывается. Он прочищает горло, успокаивая себя, и возвращается к контейнеру. Тот постепенно становится пустым. Мы больше не говорим о спорте и о девушках.

– Коннору повезло, – слышу я свой голос. – Его отец столько думал о нем.

Лэрри раскладывает вещи на столе:

– Ну, твоему отцу тоже очень повезло – у него такой сын.