Джастин Пол - Дорогой Эван Хансен

Прохожу через Зону и подхожу к столику, где сидит Джаред. Он тыкает вилкой в картофельную оладью, размером (и формой) напоминающую калькулятор. Устраиваюсь на стуле рядом с ним.

– Нам нужны еще письма, – говорю я. – Мы можем поговорить после школы?

– Не сегодня, – отвечает Джаред. – Я записан к зубному.

– О'кей. Как насчет завтра?

– Возможно.

У меня нет времени на ерунду. Как начинающий капиталист Джаред знает, что это – фатальная проблема, когда у тебя нет достаточно предложений, чтобы удовлетворить спрос.

– Если только ты не хочешь показать мне, как это делается, – говорю я. – Я порядком насмотрелся на тебя. Держу пари, что справлюсь.

– Неужели? – скалит зубы Джаред. – Ты действительно так считаешь? Ну тогда вперед, брат. – На его лице появляется глумливое выражение. – И не забудь добавить разницу с Гринвичем, а то часовые пояса совсем спутаются.

Тогда, может, и не справлюсь.

– Ладно, ты встретишься со мной завтра или нет?

Джаред выпрямляется:

– Сэр, да, сэр. Прибуду в семнадцать ноль ноль, Гринвич минус четыре.

– Не понимаю, о чем ты.

Джаред таращит на меня глаза:

– В пять часов.

– Давай в четыре. У меня планы на вечер.

Оставляю Джареда смаковать последний кусочек оладьи и, наконец, оказываюсь на своем новом месте: за столом Зо. Здесь сидят самые разные люди. Несколько музыкантов из джаз-бэнда. Парень из школьной команды игроков в гольф, о которой я раньше не имел ни малейшего представления. Девушка, косящая под готку. Запасной вратарь девчачьей команды игроков в соккер. (Мисс Бортел была уволена с должностей тренера спортивных команд и учителя физкультуры. Говорят, кто-то заснял на видео, как она насмехается над несколькими корпулентными учениками.) И, наконец, подруга Зо-Би, которая, насколько я могу судить, является ее ближайшей подругой. Однако я в этом не вполне уверен: у меня такое чувство, будто Би не всегда понимает, в каких отношениях находится с Зо. Значит, непроницаемость Зо касается не только меня.

Би первая замечает, что я пришел.

– Ты наряжаешься, Эван?

Смотрю на свою одежду. Я совершенно уверен, если только не упустил чего-то, что одет, как обычно.

– К Хеллоуину, – поясняет Би.

О, верно. Я и забыл, что скоро Хеллоуин.

– Я еще не решил.

Я никогда не наряжаюсь. На то нет причины. Я слишком взрослый, чтобы выпрашивать сладости, а в школе маскарадные костюмы строго запрещены.

Зо наклоняется ко мне:

– Мы придумаем что-нибудь вместе. Будем знаменитой парой. Бонни и Клайд. Марио и Принцесса Пич.

Смотрю в ее тарелку:

– Картошка фри и кетчуп.

Она улыбается. Я гадаю, кто из нас будет кетчупом, и куда мы отправимся в наших костюмах, и что это значит, когда она называет нас парой . Не имеет значения, как мы оденемся. Мы можем предстать кем угодно. Бутербродной пастой и джемом. Кофе и сигаретами. Парой с картины «Американская готика». В кои-то веки я – согласен на все.

На следующий день мы с Джаредом отправляемся в фитнес-центр. Как только мы усаживаемся, Джаред вгрызается в шоколадный батончик и блаженствует, словно нарочно искушает несчастных, обливающихся потом ублюдков вокруг нас.

– А если так? – спрашивает Джаред.

Дорогой Эван Хансен,

Меня пытаются заставить проходить реабилитацию и дальше, но я сказал «нет, нет, нет».

– Смахивает на песню, – говорю я.

– Потрясающую песню.

– Поменяй.

Дорогой Эван Хансен,

Я не хочу возвращаться в центр реабилитации. Ничего не имею против йоги и групповой терапии, но там делятся таким ужасающим дерьмом, типа, о том, как они отсасывают за мет.

– Джаред!

– Такое случается. Я видел по телевизору.

– Убери.

Дорогой Эван Хансен,

Я должен найти способ завязать. Не хочу снова оказаться в реабилитации. Там хреново.

– Замечательно, – говорю я. – Давай еще.

– Что с твоей рукой? – спрашивает Джаред.

– Просто мне сняли гипс.

– Я вижу это, умник. Но почему ты все время сжимаешь ее? Это выводит меня из себя.

Смотрю на руку. Действительно: правая рука вцепилась в левую.

– Не знаю. Не принципиально. Давай продолжим.

Мы с трудом добираемся до конца письма и стряпаем ответ, где я выступаю как лучший друг, каким все хотят меня видеть, – позитивным, поддерживающим, великодушным. Я приговорен к этой роли. Когда Коннору нужна какая-нибудь цель, я подсказываю ее ему. Когда он спотыкается, протягиваю руку помощи. Когда он наезжает на свою семью, напоминаю, что они любят его и пытаются помочь.