Джастин Пол - Дорогой Эван Хансен

Алана берет слово:

– Будем искать стратегических спонсоров… Организуем фандрайзинг… Дадим ссылки на ресурсы по предотвращению самоубийств… На материалы по психическому здоровью…

– Мы можем попытаться помочь таким людям, как Коннор, – говорю я.

– Именно, – вторит Алана. – И все это – часть новой инициативы, которую мы хотим предложить вашему вниманию. Мы называем ее…

– «Проект Коннора», – заканчиваю я.

Я, конечно, ценю энтузиазм Аланы, но все же это была моя идея. Хотя и не следовало произносить название проекта так громко.

– «Проект Коннора». – Синтия поворачивается к мужу.

– Да, – подтверждаю я. И смотрю на Алану, давая ей знать, что время пришло.

Она открывает папку и вручает каждому по буклету. Беру свой экземпляр и удивляюсь тому, какая качественная у него бумага.

– Мы хотим начать работать над проектом правильно, – говорит Алана. – Я уже говорила с директором Ховардом о том, чтобы созвать собрание в память Коннора в эту пятницу. Ученики, учителя, каждый, кто захочет, сможет прийти и выступить.

– Рассказать о том, как все это сказалось на них, – добавляю я.

– Да. Каковы их чувства.

– По поводу Коннора.

– Что он значил для них.

– Что он значил для всех нас.

Здесь вполне можно остановиться, и мы понимаем это. Поворачиваюсь к Алане и Джареду с чувством гордости и удовлетворения. В комнате стоит пугающая тишина – до тех пор, пока льдогенератор не издает громкий звук. Родители Коннора вновь обретают дар речи, только сделав несколько глотков воды и внимательно рассмотрев буклеты.

– Я и не знал, что Коннор столько значил для людей, – начинает Лэрри.

– О боже ты мой, – говорит Алана. – Он был одним из моих ближайших знакомых. Мы вместе работали в лаборатории над химическими проектами и вместе представляли Гека Финна на английском. Он был так забавен. Называл его не Гек Финн, а переделал Гека в гея. Никто больше до такого не додумался.

Зо не отрывает глаз от буклета с тех пор, как ей дали его. Если она не подключится к нашему плану, то не уверен, что буду работать над ним.

– Я подумал, – говорю я, – что джаз-бэнд может что-нибудь сыграть на собрании.

Зо поднимает глаза:

– О да. Может быть. Я спрошу об этом у мистера Контрелла.

Джаред хлопает меня по спине:

– Прекрасная идея, Эван.

– Спасибо, Джаред, – говорю я, стиснув зубы.

– Солнышко? – Лэрри трогает Синтию за плечо. – Что ты об этом думаешь?

Обычно Синтия говорит больше, чем Зо и Лэрри, но сейчас она ужасно молчалива. Смотрит прямо на меня, но не в глаза. Словно не может преодолеть взглядом пространство между нами.

А затем внезапно пробуждается от сна наяву.

– О, Эван. Это просто… это чудесно. Спасибо тебе.

Она хватает меня за руку через стол и сжимает ее. Это так хорошо, что я почти забываю смутиться.

И опять я в комнате Коннора, только на этот раз с его матерью. Алана и Джаред уже ушли. Мы собирались поехать домой вместе, но тут Синтия отозвала меня в сторону и спросила, не могу ли я остаться еще на какое-то время. Я ничего не имел против того, чтобы вернуться домой на автобусе.

Она открывает шкаф Коннора. Через стену я слышу поющий под гитару голос. Судя по тому, как пение то возобновляется, то прерывается, я понимаю, что он звучит не в записи.

Синтия поворачивается ко мне. В руке у нее галстук. Посмотрев на него какое-то время, она протягивает его мне.

– Это для собрания.

– О.

– Когда Коннор пошел в седьмой класс, мои подруги сказали: «Наступает время бар-мицв. Каждую субботу он должен будет ходить на новую вечеринку». Мы с ним купили костюм, несколько рубашек… галстук. – Она замолкает. – Но он не получил приглашения ни на одну из таких вечеринок.

Мы смотрим на галстук у нее в руках. Галстук Коннора. Его единственный галстук. Он ни разу не надел его. У него не было для этого повода.

– Я подумала, он может быть на тебе во время твоей речи.

Меня охватывает паника:

– Моей что?

– Ну, Алана сказала же, что каждый, кто захочет выступить на собрании, будет иметь шанс сделать это. Думаю, всем понятно, что первое слово надо предоставить тебе.

– Я не…

Паника имеет солоноватый привкус. Такое чувство, будто я стою в небольшом стеклянном ящике, и он постепенно наполняется водой. Догадываюсь, что это морская вода, потому что она соленая. Вода уже у моего рта, через мгновение она накроет меня с головой, и я утону. Выбраться из ящика нет никакой возможности. Остается только ждать, когда вода поглотит меня. Вытягиваю шею, чтобы в последний раз набрать в легкие воздух. А затем, когда я почти уже тону, вода останавливается. Она всегда отступает. Я еще ни разу не утонул, но это не имеет значения. Чувство того, что ты чуть было не утонул, хуже, чем утонуть на самом деле. Утонуть – это тишина и спокойствие. Почти утонуть – это боль.