Вальтер Скотт - Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть четырнадцатая

Достигнувъ верховной власти, сей высоты, которая столь многихъ сводитъ съ ума и ослѣпляетъ, Наполеонъ, казалось, занялъ только мѣсто, для коего онъ былъ рожденъ, и на которое отличныя его способности и блистательная цѣпь успѣховъ давали ему во всѣхъ отношеніяхъ неоспоримое право. Посему онъ началъ съ хладнокровіемъ и просвѣщенною мудростью разсматривать средства для утвержденія своей власти, для уничтоженія республиканскаго духа, и для учрежденія Монархіи, коей онъ располагалъ сдѣлаться главою. Многимъ людямъ, попытка возстановишь въ пользу военнаго прошлеца форму правленія, отвергнутую повидимому гласомъ народа со всеобщими кликами, показалась бы дѣломъ отчаяннымъ. Приверженцы Республики были искусные сановники, люди съ отличными талантами, привыкшіе управлять буйною демократіею и устроивать козни, ниспровергшія престолы и алтари; и врядъ ли бы можно надѣяться, что такіе люди, хоть изъ одного только стыда, допустить, чтобы всѣ десятилѣтніе труды ихъ были изглажены мечемъ столь юнаго, хотя и побѣдоноснаго вождя.

Но Наполеонъ зналъ ихъ и самого себя; онъ былъ внутренно увѣренъ, что тѣ, которые участвовали во власти чрезъ происшедшіе перевороты, готовы будутъ унизиться для того, чтобы стать орудіями его возвышенія и второстепенными агентами его могущества, удовольствовавшись такою же частью добычи, какую левъ кидаетъ шакалу.

Вообще всему Государству, при каждомъ новомъ шагѣ, дѣлаемомъ имъ къ владычеству, онъ предъявлялъ права свои на оное, состоящія въ превосходномъ его геніи, доказанномъ славнѣйшими успѣхами, и онъ возсѣлъ на престолъ Франціи, принявъ горделивый символъ: Detur dignissimo (Да будетъ дано достойнѣйшему). Никто не покушался оспоривать законность правъ его. Внѣшнее управленіе его было блистательно, а внутреннее, за нѣсколькими исключеніями, щедро и умѣренно. Ужасное убійство Герцога Ангенскаго показало свирѣпую мстительность; но вообще общественныя дѣла Наполеона, при началѣ его поприща, были достойны всякой хвалы. Маренгская битва, съ ея послѣдствіями -- усмиреніе внутреннихъ междоусобій -- примиреніе съ Римскою Церковью -- возвратъ многочисленнаго сословія Эмигрантовъ -- и сочиненіе Народнаго Уложенія -- были дѣла, способныя польстить воображенію и даже пріобрѣсть любовь народа.

Но съ искуствомъ, ему свойственнымъ, Наполеонъ, уничтоживъ Республику, умѣлъ обратишь въ свою пользу демократическія понятія, отъ коихъ возникла Революція. По прозорливости своей, онъ видѣлъ, что сопротивленіе народа прежнему Правительству возникло менѣе отъ непріязни къ Королевской власти, чѣмъ отъ ненависти къ преимуществамъ, дарованнымъ ею дворянству и духовенству, которыя одни только имѣли право занимать всѣ высшія мѣста, заграждая дорогу прочимъ, хотя и превосходящимъ ихъ въ достоинствахъ. Посему Наполеонъ, при учрежденіи своего новаго Монархическаго правительства, основательно разсудилъ, что онъ не связанъ, подобно наслѣдственнымъ Государямъ, никакими особенными постановленіями, основанными на прежнихъ обычаяхъ; но, будучи самъ творцомъ своей власти, онъ, имѣлъ право дать ей такую Форму, какую ему заблагоразсудится. Онъ такъ легко восшелъ на престолъ по всеобщему признанію его достоинствъ, что ему не нужно было для сего содѣйствіе никакой партіи; слѣдовательно, не будучи стѣсненъ никакими прежними обязательствами, ли необходимостью награждать прежнихъ пособниковъ или пріобрѣтать себѣ новыхъ, онъ имѣлъ великую выгоду дѣйствовать съ совершенною, неограниченною свободою.

И такъ, достигнувъ высшей степени человѣческой власти, онъ мудро и съ основательностью учредилъ престолъ свой на томъ же демократическомъ правилѣ, которое ему самому отверзло путь и которое состояло въ томъ, чтобы предоставить всѣмъ людямъ съ достоинствами, хотя и не имѣющимъ титловъ, право пріобрѣтенія почестей по разнымъ Государственнымъ отраслямъ. Это-то былъ тайный ключъ Наполеоновой политики; и онъ такъ хорошо умѣлъ онымъ пользоваться при содѣйствіи отличнаго искуства своего узнавать людей и своего врожденнаго добродушія, коимъ онъ обладалъ въ минуты хладнокровія, что онъ никогда, при всѣхъ превратностяхъ своей судьбины, не пропускалъ случая привязывать къ себѣ народъ и угождать ему, умѣя кстати отличать и награждать таланты. Онъ часто къ сему обращался, говоря, что этимъ-то онъ заслужилъ себѣ наибольшія похвалы. Мы, не колеблясь, повторимъ, что открывъ сіе поприще для всякаго рода талантовъ, онъ положилъ краеугольный камень своей славы и главное основаніе своего могущества. По несчастію, вниманіе его къ достоинствамъ и готовность награждать оныя основывались -- не исключительно на одной только патріотической ревности къ общественному благу, а тѣмъ еще менѣе на одномъ только благонамѣренномъ желаніи награждать дѣйствительно достойныхъ,-- а на себялюбивой политикѣ, которой должно приписать большую часть его успѣховъ, многія изъ его бѣдствій и почти всѣ его политическія преступленія.