Вальтер Скотт - Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть четырнадцатая

Удаленіе Доктора О'Меры отъ особы Наполеона, сочтенное симъ послѣднимъ великою обидою, было однимъ, изъ важныхъ происшествій, ознаменовавшихъ единообразіе его жизни. По приведеннымъ выше обстоятельствамъ, кажется, что Докторъ О'Мера былъ, нѣсколько времени повѣренный Сира Гудзона Лоу, который писалъ объ немъ къ Министрамъ, какъ о человѣкѣ, чрезъ коего можно узнавать все, происходящее въ домѣ у Наполеона. Но въ послѣдствіи времени, Докторъ О'Мера, можетъ быть, болѣе подружась съ плѣнникомъ, не захотѣлъ сообщать Губернатору свѣдѣній, на которыя онъ сначала такъ былъ щедръ, и сіе произвело размолвку между имъ и Сиромъ Гудзономъ Лоу. Мы уже сказали, что при описаніи происходившихъ у него съ Губернаторомъ сценъ, Докторъ О'Мера. обнаруживаетъ личную непріязнь, не дозволяющую имѣть къ нему совершенную довѣренность. Но причиною высылки его съ острова Св. Елены, долженствовало быть гораздо болѣе, очещідное участіе, принятое имъ въ злополучіи Наполеона, чѣмъ одинъ только отказъ его извѣщать Сира Гудзона Лоу о томъ, что говорилось въ Лонгвудѣ.

Кажется, что Докторъ О'Мера не ограничился однимъ только заступничествомъ за Наполеона въ распряхъ его съ Губернаторомъ, но участвовалъ въ учрежденіи тайной переписки съ Г. Гольмсомъ, повѣреннымъ Наполеона въ Лондонѣ. Сіе доказывается перехваченнымъ письмомъ сего повѣреннаго, въ коемъ упомянуто о пересылкѣ на островъ Св. Елены чрезъ посредство Доктора значительныхъ суммъ. {Письмо сіе помѣщено вполнѣ въ журналѣ Quarterly Review. Оно обнаружено уже послѣ высылки Доктора О'Меры, которое посему произошло но одному только подозрѣнію, въ послѣдствіи оправдавшемуся.} Въ слѣдствіе сего подозрѣнія, Докторъ О'Мера, по приказу Губернатора, былъ удаленъ отъ особы Наполеона и отосланъ обратно въ Англію. Наполеонъ никогда не слѣдовалъ его врачебнымъ предписаніямъ, но горько жаловался на его удаленіе, говоря, что отнятіе у него Доктора было явнымъ и прямымъ знакомъ умысла умертвить его. Вѣроятно однако жъ, что онъ болѣе жалѣлъ о тайныхъ услугахъ О'Меры, чѣмъ о врачебныхъ его пособіяхъ.

Сиръ Гудзонъ Лоу опять предложилъ услуги Доктора Бакстёра, но это было принято въ Лонгвудѣ за новую обиду. Это предложеніе сочли даже очень подозрительнымъ. Говорили, будто бы Губернаторъ для того старается помѣстить своего собственнаго врача къ Императору, чтобъ быть полнымъ властелиномъ его жизни. Съ другой стороны Англійскіе Министры старались, чтобы все было сдѣлано для предупрежденія жалобъ по сему предмету.

"Вы не можете ничѣмъ лучше выполнить желаній Королевскаго Правительства -- говоритъ Лордъ Батерстъ въ одномъ изъ своихъ повелѣній -- какъ содѣйствуя всѣми зависящими отъ васъ мѣрами къ тому, дабы Генералъ Бонапарте не имѣлъ, ни настоящихъ, ни мнимыхъ причинъ жаловаться на недостаточность врачебныхъ пособій."

Докторъ Стоко, врачъ корабля Конкерора, былъ потомъ приглашенъ въ Лонгвудъ. Но въ слѣдствіе возникшаго у него съ Губернаторомъ неудовольствія, ему вскорѣ приказано было прекратишь свои къ Наполеону посѣщенія.

Послѣ сего, плѣнникъ объявилъ, что до какой бы крайности онъ ни дошелъ, а не дозволитъ посѣщать себя Англійскому медику; почему написали въ Италію для приглашенія извѣстнаго врача изъ какого либо Университета. Въ то же время Наполеонъ изъявилъ желаніе имѣть Католическаго Священника. Просьба объ этомъ была сдѣлана чрезъ дядю его, Кардинала Феша, Папскому Правительству, съ охотнымъ на сіе дозволеніемъ Англійскаго Министерства. Кажется, что Его Святѣйшество счелъ сію миссію подобною тѣмъ, которыя отправляются въ дальнія, языческія страны; ибо два Священника были посланы на островъ Св. Елены, вмѣсто одного.

Одинъ изъ нихъ, отецъ Бонавита, былъ старикъ, подверженный всѣмъ немощамъ преклонныхъ лѣтъ своихъ и изнуренный двадцати-шести лѣтнимъ пребываніемъ въ Мексикѣ. Языкъ его былъ поврежденъ ударомъ паралича. Права его къ сему назначенію основывались на томъ, что онъ былъ духовникомъ Наполеоновой матери. Товарищемъ его былъ молодой Аббатъ, по имени Виніали. Оба они были люди благочестивые, достойные и способные сообщить Наполеону тѣ утѣшенія, которыя даетъ ихъ Церковь вѣрующимъ въ оную; но, можетъ быть, не довольно искусные для того, чтобы направлять на истинный путь заблудшихся или убѣждать тѣхъ, которые сомнѣвались въ правилахъ вѣры.

Въ доводахъ и убѣжденіяхъ не оказалось однако же нужды. Бонапарте объявилъ свою рѣшительность умереть въ религіи своихъ предковъ. Онъ не былъ, по словамъ его, ни безбожникъ, ни философъ. Если сомнительно, чтобы человѣкъ, поступившій съ Папою такъ какъ Наполеонъ и отлученный отъ Церкви (хотя сіе отлученіе теперь и было уже съ него снято) могъ питать искреннее усердіе къ Католической вѣрѣ, то изгнанника однако же нельзя обвинитъ и въ холодномъ безвѣріи. Во многихъ случаяхъ онъ съ пламенною набожностью изъявлялъ увѣренность свою о существованіи Бога; славная истина, на коей основывается вся вѣра; и онъ дѣлалъ сіе въ такое время, когда ненавистное ученіе безбожія и матеріялизма было распространяемо во Франціи. Вскорѣ по возвышеніи своемъ въ санъ Перваго Консула, онъ вознамѣрился возстановишь вѣру; и сдѣлалъ сіе по соединенію набожныхъ и политическихъ чувствъ, какъ онъ о томъ объяснился Государственному Совѣтнику, Тибодо. Оспоривая долгое время системы новыхъ философовъ касательно разныхъ родовъ богопочитанія, деизма, природной религіи и проч., онъ прибавилъ: "Въ прошедшее Воскресенье, посреди всеобщаго безмолвія, прогуливался я въ садахъ сихъ (въ Мальмезонѣ); вдругъ звонъ Рюельскаго колокола поразилъ слухъ мой и возобновилъ всѣ впечатлѣнія моей юности. Я пришелъ въ умиленіе; такъ велика сила первыхъ нашихъ привычекъ. Я сказалъ самому себѣ: если ужъ со мною это дѣлается, то какое дѣйствіе подобныя воспоминанія производятъ на простыхъ, слѣпо вѣрящихъ людей? Пусть ваши философы на это отвѣтятъ. Народу необходима вѣра." Онъ упомянулъ объ условіяхъ, предложенныхъ имъ Папѣ, и въ заключеніе сказалъ: "Иной подумаетъ, что я папистъ. Я ничего. Я былъ Магометаниномъ въ Египтѣ и буду Католикомъ здѣсь для блага народа. Я вѣрю не наружнымъ обрядамъ религіи, но существованію Бога!" и воздѣвъ руки къ небу: "Кто сотворилъ все сіе?" Это высокое изреченіе доказываетъ, что если Наполеонъ къ несчастію и не достигъ до святилища Христіанскаго храма, то онъ покрайней мѣрѣ вступилъ во врата онаго, вѣруя и покланяясь Великому Творцу Вселенной.