Вальтер Скотт - Жизнь Наполеона Бонапарта, императора французов. Часть четырнадцатая

Это несчастное положеніе поддерживалось и продолжалась чрезъ упрямую рѣшительность Наполеона противиться всѣмъ постановленіямъ на счетъ его стражи; такъ что всякій новый случай производилъ борьбу съ властью Сира Гудзона Лоу или новыя усилія вытребовать себѣ Императорскія почести, которыя онъ считалъ своею принадлежностью.

На счетъ сей послѣдней статьи онъ дошелъ наконецъ до ребяческаго безразсудства. Необходимо, напримѣръ, было, чтобы Докторъ О'Мера доносилъ Губернатору острова о здоровья плѣнника, которое начало возбуждать сильныя опасенія. Наполеонъ требовалъ, когда сіи донесенія дѣлались письменно, чтобы О Мера, коего онъ считалъ состоящимъ у него въ службѣ, давалъ ему титулъ Императора. Тщетно докторъ представлялъ ему, что наставленія Правительства и приказы Генералъ - Лейтенанта Лоу воспрещали ему употреблять сей заповѣдный титулъ; и онъ съ трудомъ наконецъ испросилъ дозволеніе употреблять слово особа или больной, вмѣсто оскорбительнаго выраженія Генералъ Бонапарте. Если бъ не придумали сего средства, то Правительство не могло бы имѣть письменныхъ свѣдѣній о здоровья Наполеона.

Врачу Наполеона до сихъ поръ было немного дѣла. Наслаждаясь природнымъ здоровьемъ, Императоръ, подобно многимъ людямъ, которые пользуются симъ неоцѣненнымъ благомъ, сомнѣвался въ цѣлительности врачебныхъ средствъ, коихъ онъ никогда не имѣлъ нужды употреблять. Воздержаніе было главнымъ его лекарствомъ при желудочныхъ боляхъ и онъ прибѣгнулъ къ частымъ ваннамъ, когда припадки оныхъ усилились. Онъ также считалъ нужнымъ, въ случаѣ какого либо нездоровья, перемѣнять свой образъ жизни. Если онъ долго сидѣлъ на мѣстѣ, то онъ ѣздилъ много верхомъ и дѣлалъ сильное движеніе; если же, напротивъ того, онъ передъ тѣмъ болѣе обыкновеннаго дѣлалъ движенія, то онъ предписывалъ себѣ продолжительный покой. Но въ послѣднее время, онъ ужъ не любилъ, ни ѣздишь верхомъ, ни дѣлать какое либо движеніе.

Около 25 Сентября 1818 года, здоровье Наполеона весьма разстроилось. Онъ очень жаловался на дурноту; ноги его распухли и многіе другіе неблагопріятные признаки заставили врача его сказать ему, что сложеніе его требуетъ сильной дѣятельности; что безпрестанное употребленіе умственныхъ и тѣлесныхъ способностей для него необходимо, и что безъ движенія онъ скоро потеряетъ свое здоровье. Бонапарте тотчасъ объявилъ, что находясь подъ стражею часовыхъ, онъ не станетъ дѣлать движенія, хотя бы оное и было для него необходимо. Докторъ О Мера предложилъ пригласить Г. Бакстера, искуснаго врача, состоящаго при Штабѣ Сира Гудзона Лоу. "Онъ скажетъ то же, что и вы," возразилъ на сіе Наполеонъ: "и предпишетъ мнѣ ѣздить верхомъ; но пока существуютъ теперишнія постановленія, я не намѣренъ трогаться съ мѣста. Въ другое время, изъявивъ ту же рѣшительность, онъ сказалъ, что не намѣренъ принимать никакихъ лекарствъ. Докторъ О Мера отвѣтствовалъ ему, что если противъ его болѣзни не употребятся во время надлежащія средства, то она можетъ дурно кончиться. Отвѣтъ его замѣчателенъ: "Я покрайней мѣрѣ утѣшусь тѣмъ, что смерть моя будетъ вѣчнымъ стыдомъ для Англіи, которая послала меня въ этотъ край для того, чтобы умереть отъ рукъ ***." Докторъ опять представилъ ему, что не принимая лекарствъ, онъ ускоритъ тѣмъ смерть свою. "То, что тамъ написано, свершится," сказалъ Наполеонъ, возведя взоры свои къ небу, "дни наши сочтены." Эта сожалѣнія достойная и отчаянная рѣшительность, кажется, была имъ принята частью для того, чтобы дразнить Сира Гудзона Лоу, а частью произведена уныніемъ я безпечностью, бывшими слѣдствіемъ его положенія, равно какъ я дѣйствіемъ самой болѣзни, отнимавшей у него охоту къ движенію. Наполеонъ могъ также надѣяться, что чрезъ угрозы повредишь своему здоровью, не дѣлая движенія, онъ заставитъ Губернатора склониться на нѣкоторыя, спорныя между ними статьи. Когда Губернаторъ сдѣлалъ ему предложеніе распространить мѣсто для его верховой ѣзды и когда Докторъ О'Мера совѣтовалъ ему этимъ воспользоваться, то онъ отвѣтствовалъ, что его будутъ останавливать и оскорблять часовые и что онъ не намѣренъ покоряться прихотямъ Губернатора, который, давъ сегодня это позволеніе, можетъ завтра отнять у него оное. Подъ этими-то предлогами,-- которые, сообразивъ все, основывались лишь на томъ, что будучи плѣнникомъ и весьма важнымъ, онъ находился подъ надзоромъ, тѣмъ болѣе необходимымъ, что безпрестанно составлялись умыслы о его побѣгѣ,-- онъ разсудилъ лишать себя движенія и лекарствъ, необходимыхъ для сохраненія его здоровья. Поведеніе его въ этихъ случаяхъ вовсе не приличествуетъ его великому духу; онъ очень походилъ имъ на упрямаго ребенка, который не хочешь ѣсть или принимать лекарства потому, что не исполняютъ его желаній.