Антон Леонтьев - Гордость и преступление

Вика, бурно расплакавшись, поведала ему все. Джеймс только слушал, не задавая ни единого вопроса, когда она наконец завершила путаное повествование, вдруг придвинулся к ней и поцеловал.

Сопротивляться Вика не стала, потому что не хотела. Хотя знала, что совершает нечто совершенно запретное, из ряда вон выходящее, полностью криминальное.

Однако поцелуй был такой сладкий, губы мужчины такими горячими, а дыхание таким прерывистым…

Нет, не губы Питера, ее Питера, который был уже больше не ее, а Джеймса.

Ее Джеймса?

Вика знала, что должна положить этому конец, что не должна поддаваться сиюминутному импульсу, что не имеет права терять голову — она, ее королевское высочество герцогиня Виктория Коннаутская.

Е.к. в В.К.

И все же поддалась. Потеряла. И конец не положила.

Наоборот, обхватив затылок Джеймса рукой, Вика прижала голову молодого человека к себе, желая, чтобы этот момент никогда не прекращался.

Раздался смех Джеймса-младшего, и его отец сам отринул от Вики и воззрился на сына, который, склонив голову набок и засунув в рот палец, с интересом наблюдал за их лобызаниями.

— Ты теперь будешь моей мамой? — спросил ангелоподобный мальчик. — И женой папы? Так ведь!

Причем последняя фраза была отнюдь не вопросом, а утверждением , выпалив которое ребенок, снова засмеявшись, убежал на зов гувернантки в коридор.

Тяжело дыша, Джеймс взглянул на Вику и потянулся к ней, явно желая продолжить прерванное появлением его сына занятие, однако наваждение прошло.

Вика инстинктивно подалась назад, и Джеймс вздохнул:

— Приношу свои извинения… Хозяин не имеет права злоупотреблять доверием своего гостя. Мне очень жаль… очень…

Встав, он быстрыми шагами вышел из гостиной, а Вика вдруг окликнула его. Молодой человек на пороге резко развернулся, и ее королевское высочество герцогиня Виктория Коннаутская произнесла:

— А вот мне не жаль! Однако я не могу… По крайней мере сейчас… Мне нужно время…

Господи, что она несла — видимо, то, что у нее было на уме. Или на сердце?

Джеймс, улыбнувшись ей, произнес:

— У тебя есть все время, которое требуется. Извини еще раз, я не собираюсь торопить события. И помни: здесь ты в полной безопасности и можешь оставаться сколь угодно долго. Хоть навсегда. Тут тебя никто никогда не найдет, а если и найдет, то не посмеет забрать. Потому что я помешаю!

И, громко обратившись к гувернантке, вышел из гостиной.

Вика, откинувшись на спинку дивана, почувствовала легкое головокружение. Питер или Джеймс — Джеймс или Питер?

Или… Ей сделалось очень страшно. И Питер, и Джеймс?

Что в итоге означало одно: и ни Питер, и ни Джеймс.

И все же поцелуй только что был таким…

Таким волшебным!

Стараясь вытравить у себя из памяти это воспоминание, что было решительно невозможно, Вика автоматически схватилась за мобильный и бросила взгляд на экран. Ну конечно же, она ведь отключила телефон.

Включив его, она отметила, что ей пришло тридцать шесть сообщений от Питера. И поступило девятнадцать пропущенных звонков.

Вика колебалась — прочитать сообщения или нет. Перезвонить мужу или оставить его в неведении.

Потому как что она могла сказать ему?

«Милый, я сейчас во дворце Сандрингемов, тех самых, с которыми вы не общаетесь и с которыми мне тоже общаться нельзя. Чем я занимаюсь? Вот навестила умирающую старую герцогиню, которая уверена, что ваша мафия убивает людей, пила чай, целовалась с Джеймсом-старшим и готовлюсь стать матерью для Джеймса-младшего…»

Да, примерно это и скажет.

Вика, так и не прочитав сообщения и не перезвонив Питеру, решила снова отключить мобильный, но в этот момент на дисплее вспыхнула экстренная новость.

«Королева госпитализирована и находится при смерти».

О том, где она была, Питер спросил только ночью, точнее, уже вечером следующего дня, да и то вскользь — к тому времени стало ясно, что гипертонический криз, перенесенный бабулей, миновал и что ситуация тяжелая, но более опасений не внушающая.

Вика, так и не попрощавшись с Джеймсом и ничего ему не сказав, покинула дворец герцогини Сандрингем и оттуда отправилась в госпиталь Святой Марии, в отдельное крыло, которое было отведено для лечения членов королевской семьи.

И самой королевы.

— Да так, мне надо было собраться с мыслями… После того, что произошло… — промямлила Вика, чувствуя, что краска стыда заливает ее лицо: она была уверена, что Питер ей не поверит и потребует объяснений.