Леонид Лушников - След заката

Дважды начинавшийся этой весной ледоход и шалая вода, беспорядочно бросившая на Айгирский мост кучно лед, покорежила и привела в негодность настил, срезав железные стойки перил начисто, изогнув несущие швеллера. Пока заводские плотники, шаляй-валяй, чинили деревянные части, придя после сварщиков, рейсовые автобусы ходили через Атамановку, трясясь по разбитой вконец лесовозами дороге, наматывая на спидометр лишние километры. Из-за этого под самой железнодорожной насыпью, на давно загаженной мусором сенокосной полянке, где когда-то у стожка произошла счастливая встреча Катерины и Алексея, выстроились еще с половодья экскаваторы, трубоукладчики и четыре самосвала, тупорыло уставившиеся на деревню. Начальство, ругая на чем свет стоит местных строителей-халтурщиков, обратилось к военным понтонщикам, стоявшим на Кузнецовской поляне. Те обещали за один день переправить технику на правый берег. Но что-то задерживались. Лесная грива, каменисто белевшая от отрога к околице Бересеньки, не очень-то ждала разора, начавшегося в конце марта, когда бригада лесорубов Борового за неделю срезала березовую рощу под корень. Теперь грива облысела, и по ней шало гудел ветер, сквозно обшаривая деревню, вздымая пыльные вихри.

— Засквозило, мать ее! — ругался Трифонов. Березин ему поддакивал:

— Да-а-а!.. Вечно березняк этот держал ветер из ущелья. — Понесло-о-о! Теперя на огородах пустыня вырастет…

Спиленный лес завод не принял, несмотря на уговоры Борового. Тогда он распорядился свезти березовые коротыши на Атамановский дровяной склад, затоваренный по самые уши. Петр Семенович и тут смикитил в свою пользу. Он перехватил у прогона рычащий КрАЗ, полный бревен, встав врастопырку на пути. На повлажневшей от солнца дороге лесовоз повело в сугроб, как по маслу.

— Ты шо, дед?! Слепой или чокнутый? — чуть не вывалился из высокой кабины мордастый водитель. — А ну, топай, а то намотаю кишки на колеса!..

— Че ты разорался-то? — прищурившись, спокойно заговорил Березин. — И не слепой и не чокнутый… Может, от меня тебе польза будет. А ты, «намотаю, намотаю»! Бабе своей мотай…

— Ну! — шоферюга уже хотел выйти и столкнуть старика в сугроб. — Какая еще от тебя наварка? Топай от греха!

— А вот! — Петр Семенович, воровски оглянувшись, притиснулся к подножке, распахнул брезентовую сумку, с которой ходил рыбачить. — Первач!.. Свали на зады бревна…

Мордастый мужик сразу подобрел и сдался.

— Лады… Показывай, куда валить…

Лесовоз, пропахав проулок и сломав жерди, огораживающие огород, автоматом свалил бревна и ушел через старицу, хлюпая скатами по воде, подсаживая вязкий, но еще прочный лед, за новым грузом.

Петр Семенович лазил по коротышам, глядел на солнце, потирал от довольства руки, подумывал удовлетворенно: «Теперь и не надо с Атамановки везть. Самогон — самая верная деньга сейчас. На бумажки… и мыша не заведешь… Перезимуем!»

Алексей наткнулся на кучу леса уже перед маем, когда дружно сошли снега, разругался:

— Батя! Зачем тебе енти дрова?! Скоро сносить будут… Все чего-нибудь удумает. А узнают? По району уж слушки ползут, как вы тут антисоветчину орали… Да еще дрова. На два червонца тянет. А то и на вышку! Ладно, отправят к Харламову подметки зэкам чинить…

— Правду, что ли?! — тесть притворно вылуплял глаза. «Испугал бабу этими самыми!» Но все же беспокоился до той поры, пока не перепилил и не уложил дрова в поленницу под навес с помощью Ветрова и Трифонова. Помогли и бабы с ребятишками.

— Алешка гвоздя не возьмет! — рисуясь, говорил онмужикам. — A теперь пусть докажут! Поленья не меченые… Ха-ха :ха! А ругали Советскую власть не мы, а шаромыжники с Айгира. Так и говорите, ежели припрут к стенке…

Бригада строителей мост так и не закончила. Приехали понтонщики, за час с хвостиком развернули на воде понтоны, и техника, скрежеща по ребрам гусеницами, благополучно переправилась на ту сторону. Матвей Егорович Ветров, не дождавшись катера из-за того, что военные перекрыли русло, спустился ниже, сел на бережок рядом с курившим бригадиром плотников, грубоватым и наглым мужиком, гонявшимся где-то по северным тундрам за длинным рублем, пока не отморозил по пьяни пальцы левой руки, и теперь махал топором одной правой, подзудил, кивая на вояк:

— Вот, Васька, как надо рубить. А ты!.. В день по гвоздю забиваешь. Валяешь дурака и людей затягиваешь!

— Не твое собачье дело! Мне этот мост вообще до фени!..