Леонид Лушников - След заката

Москвичок, стоявший в середине ряда машин, завелся на удивление быстро. Он уже отпустил тормоза и собирался трогаться с места, как подскочил Трифонов, рванул дверцу.

— Вот повезло! — довольно урчал он, забираясь в кабину с трудом и похлопывая варежками. — Промерз, как собака! Хорошо, что ты раньше освободился… Заходил в буфет, гляжу твой вездеходик стоит. Кончилось совещание, что ли? Че там калякают?

— А-а-а!.. Отпросился. Все пустота… А ты чего пешкодрапом?! Утром, кажется, вперед меня выехал на своей «Победе». След свеженький…

Трифонов смачно матюкнулся.

— Гаишники, сволочи, меня в Яру застукали. Посидел маненько в чайной… Машину на прикол, а меня пинком в зад. Не чтут сейчас героев…

Алексей захохотал громко.

— Смеху тут мало! — обиделся Трифонов. — Штраф потребовали, а я отоварился в спецмагазине. Спецпаек для героев!.. Ха-ха-ха! — повеселел он. — Четыре буты-ля… Хочешь, поделюсь?.

— Не мешало бы…

Трифонов достал из портфеля бутылку водки, сунул ее в бардачок, предложил:

— Может, тяпнем?!

— Нет, Корнилович! — усмехнулся Алексей. — Тогда потопаем леском до дому. Пей, если хочешь…

Трифонов пить не стал, подумал: «Пожалуй, самый удобный момент упомянуть Фроловых».

— Ты же знаешь Фроловых, — заговорил он.

— А кто их не знает…

— Так вот, — продолжал Трифонов. — Был я у Леднева в охотхозяйстве. Знаешь его… Ну и посидели малость. Тот болтал по пьяни, что, дескать, грозился он Березиным, а особо тебе. Вроде того, что ты виноват в их семейной трагедии. А я подумал о том, что неужели они дознались, кто кокнул Ваську. Витька-то в Казахстане… Не из-за драчки же они зло копят! Где-то утек-ло-о-о!.. Ты пасись!

Алексей невольно вспомнил, как после драки с Василием в Атамановке милиционер так же предупредил. Вспомнил и то, как младший брат Дима орал на всю Темирязевку, когда их с братом отправляли под конвоем в спецдетдом: «Мы еще поквитаемся с Березиными! Катьку, стерву, прижучим!.. Алешке голову снесем!.. За все ответите!..»

Руки, державшие баранку, вспотели в ладонях. Глядя на заснеженную дорогу, он лихорадочно думал: «Неужели докопались, кто убил Василия. Не могли! Цыплаков погиб… Хотя тогда народу там много было. Но не знали же кто?! Кто-то, значит, проболтался! Наши не могли… Братья копают… Значит, где-то бумага лежит…»

Эта неразгаданность еще долгое время будет его волновать и мучить, пока не придет время развязки.

На чистом, промерзшем до основания асфальте сетчатой паутиной плыла тягучая поземка. «Так и я несусь по ветру, и все время натыкаюсь на прошлое!» — с горечью пронеслось в мозгу. Он старался отречься от этих мыслей, внимательно прислушиваясь к надрывному гудению движка, когда передние колеса врезались в переметы, а задние рвали с воем резину на наледи.

— Не заводись и не газуй, — посоветовал Трифонов. — И дальний свет выруби… Надувы виднее будут. Что ты скажешь на Димкины угрозы?

— Собака лает — ветер носит…

Трифонов смолчал. А Алексей прислушался к совету и сбавил скорость, оставив одни подфарники. Но все равно буфер нет-нет да и вздымал каскады снега, бившиеся с мягким шипеньем о лобовое стекло.

Спустились вниз самокатом. Железнодорожный переезд был перекрыт полосатым шлагбаумом. Дежурная, плотная женщина из станционных, закутанная по самые глаза шалью, равнодушно провожала товарняк свернутым желтым флажком. В белой мути, неожиданно схлынувшей с гор, тонули пульмана, еле-еле виделись сигнальные огни на трубах завода, а деревня совсем сровнялась в снежных зарядах. Алексею невольно вспомнилось, как он шел по этой дороге, тогда еще проселочной, а на месте завода колыхались сугробы, истоптанные волчьими стаями. «Все движется. И баньки той уж давно нет, где я укрывался, — скакали мысли. — Дети выросли… А я все в прятки играю с жизнью…»

— Ну и чего там вы обсуждали? — перебил его мысли Трифонов.

— Подбедный все разоряется!

— Давно знакомы его песни…

— Как еще запоем, когда сырьевая база кончится. Вот снимет Боровой на Каменке последнюю лесину и все! Загорай!.. Да и сейчас планы горят синим пламенем. Премии уж забыли, когда получали. Ну, чего она не поднимает шлагбаум?! — возмутился Алексей.

Трифонов глядел на дорогу, на то, как дежурная на переезде не спешит открывать путь, заговорил медленно:

— Некоторые глупые людишки базлают давно, еще с великих хрущевских перемен, что рекорды не нужны. Заграницу ставят в пример! Да и, дескать, для стахановцев тепличные условия были. Не скрою… Помогали. А без этого как?! Зато за нами все тянулись. И планы делали не языком и приписками, а руками и по правде! Сейчас планы горят оттого, что посадили всех на оклад. Лодырям лафа! Есть норма — нет нормы, а свое он получит завсегда да еще скандал устроит, ежели бригадир мало припишет. Ну и чем была плохая старая система? Ломать не строить! Душа не болит! И Колька Березин в этом деле не последний… Сотворил башню, а она не устояла… Теперь вон еще один проект. За Бересеньку взялся. Ничего из этого хорошего не получится, Леха! Уж поверь мне. Деды еще говорили, что от старицы протока подземная есть, потому и озеро не переполняется. А идет она как раз по гриве…