Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

Ошибка считать, что «оранжевые революции» – только ТАМ. Люди не прощают, когда их на… Скажем так, обманывают. И Болотная площадь в 2011 году как результат недоверия к выборам тому подтверждение.

Стоит задуматься о том, как народы разных стран, если не единодушно, то вполне массово поддерживали режимы Гитлера, Муссолини, Сталина. И как после осуждения диктаторских режимов, вдруг это же население оказывалось совершенно иным. Откуда брались эти люди, которые уже не поддерживали, а осуждали? Да ниоткуда. Они – те же. Просто им сначала рассказывали одно, приказывая дирижерским жестом приветствовать, а затем другое, приказывая осуждать. И они приветствовали и осуждали. Не думая. Подчиняясь дирижерскому жесту.

О чем угодно можно поведать с какой угодно стороны. И все это будет правдой, как в старой притче. Заказали художнику портрет диктатора, у которого левая сторона лица была изуродована. Один художник нарисовал так, как есть – был казнен за оскорбление вождя. Второй изобразил вождя без уродства – был казнен за ложь. Третий написал портрет в профиль. Ему дали государственную премию.

А каковы дирижеры? Не главные, которые где-то там, за пределами студии, а те, кто в кадре – телеведущие. Как легко они меняют угол зрения: еще вчера этот талантливый и харизматичный журналист клеймил Америку последними словами. Но вот – победил Трамп. И Америка уже наш лучший друг. Страшно подумать, как все изменится, если, не дай Бог, Трамп примет какой-нибудь антироссийский указ. У этих людей нет своих убеждений. Зато есть блистательная система аргументации и отточенная риторика, которая позволяет им внушать аудитории любую точку зрения. ЛЮБУЮ. Сегодня такую, а завтра – диаметрально противоположную. Скажете – цинизм? Они вас поправят с обаятельной улыбкой: не цинизм, а профессионализм.

Каждый новый руководитель нашего государства в инаугурационной речи всегда заявлял о том, что будет продолжать линию предшественника. Даже Горбачев. Но при этом каждый экс-правитель в России вскорости оказывался кругом виноватым и уличенным в грехах. Разве это нормально? Нормально, если понимать, что этими оценками рулит не здравый смысл, не анализ ситуации, не понимание исторических и политических процессов, а все та же дирижерская палочка, вернее рука, которая эту палочку держит.

А если попытаться проанализировать деятельность этого самого правителя как можно более объективно – насколько вам позволяет ваш интеллект, знания, образование? Не оголтелое отрицание, но и не слепой восторг, а анализ, сравнение и как результат – оценка?

Думал об этом, думал… так все красиво выходило. Если бы не одна мысль, которая предательски свербила в голове: думающий человек, конечно, очень хорош. Только вот и опасен очень. Для дирижеров…

Бог ты мой! Неужели Рифкату-60? Ведь совсем еще недавно… Но какое там «недавно» – целая историческая эпоха пролетела с тех пор, как мы, узнав, что новый режиссерский курс в ГИТИСе набирает Анатолий Эфрос, съехались в 1968 году в Москву. Мы все были влюблены в Эфроса-режиссера, создавшего по тем временам самый серьезный, самый глубокий, самый объемный театр, и были уверены, что Анатолий Васильевич и есть самый лучший педагог. В последнем, впрочем, мы ошибались. Единственный режиссерский курс, выпущенный Эфросом еще до нас, оказался очень слабым. Я, во всяком случае, не знаю ни одного его ученика. Так или иначе, но руководителем нового набранного курса он не стал.

Долго нам искали другого руководителя, среди многих кандидатур был Б.И. Равенских. Но (счастливая наша судьба!) в один прекрасный день Мария Осиповна Кнебель, принимавшая у нас экзамены и бывшая тогда заведующей кафедрой, привела и представила Андрея Алексеевича Попова. Ее, преподававшую теорию режиссуры, и его, занимавшегося с нами практически, мы и считаем своими учителями. А ученики известны. Все – состоявшиеся режиссеры. Почти все – руководители театров в обеих столицах, в Туле, Шауляе, Оренбурге, в Испании, Вьетнаме, Мексике, Болгарии (половина курса была из других стран), все мы преподаем, почти все – профессора, все в званиях, премиях, лауреатствах и причем, что когда-то считалось нами чем-то очень важным, но о чем, достигнув, уже стесняемся оповещать зрителей в афишах. Имена сами за себя говорят. Говорю не в качестве хвастовства, это о судьбе, соединившей нас с Поповым, с Учителем. А ведь были мы далеко не юнцами. Режиссерский факультет ГИТИСа собирает людей уже образованных, с жизненным опытом. Тот же Анатолий Васильев, окончивший Ростовский университет, химик-органик по первой профессии. Борис Морозов преподавал теорию машин и механизмов в Челябинском политехническом институте. У нас был врач, и филолог, и профессиональный переводчик, Андрей Андреев. Рифат Исрафилов уже получил высшее театральное образование в Башкирии, работал актером в театре имени М. Гафури. Многие из нас имели режиссерский опыт в студенческих театрах. Казалось, по молодости, что получи мы только диплом, и тогда уж всем покажем, что такое настоящий современный театр. И тем более, так казалось Рифкату, который был, кажется, старше нас всех, выделялся на курсе какой-то особой самодостаточностью профессионала, он твердо знал, как нужно ставить и играть.