Иосиф Райхельгауз - Игра и мука

46. Общество сегодня бросается в крайности. С одной стороны – страх оскорбить чувства верующих, с другой – циничные издевки вроде Шарли Эбдо. Вы уважаете чувства верующих? Вам нравятся карикатуры Шарли Эбдо?

Я любые чувства уважаю, если эти чувства не агрессивны по отношению к другим людям и не мешают другим жить. Для одних эти карикатуры и визги Pussy Riot – оскорбительны, а для кого-то абсолютно безразличны.

47. Откуда вы черпаете этические нормы? Что для вас хорошо, а что плохо?

Это чувствует и понимает каждый человек. Это заложено в природе человека. Внутри каннибала нет этической нормы на съедение человека. И он его ест без угрызений совести. И перед своим сообществом он ни в чем не виноват. Но для нас он – монстр. Я уверен, что нельзя жить в обществе и быть свободным от общества. Мы живем в контексте определенной страны, правил и должны соблюдать соответствующие юридические и нравственные законы. Мы виртуально подписываем общественный договор. И хорошо знаем, что хорошо, что плохо. В поле можно сорвать цветок. А на газоне в городском сквере нельзя. Выйти из машины в лесу и пописать – ничего страшного, а на бульваре у фонтана – плохо. И господь бог, и прокурор, и родители, и любые наставники, они всегда внутри нас. Мы всегда все соотносим – с мамой, с папой, с богом, с товарищем – внутри себя. Нечего на кого-то пенять – только на себя.

48. Современная европейская мораль внесла колоссальные коррективы в поведенческие нормативы. Вы приветствуете их? Вас радуют однополые браки? Гей-парады? Феминистские движения?

Мне лично все это не нравится. Сердцем, чувством я это не принимаю. Какие-то проявления гомосексуальности, особенно мужской, я интуитивно не принимаю. Не осуждаю, но сторонюсь. Это все по чувству. А холодным разумом понимаю: каждый человек, если он не нарушает свободу другого человек, волен жить как хочет. То же самое курящий человек. Это его право. Единственное, что требуется – не нарушать мое право дышать чистым воздухом. А сам по себе пусть хоть обкурится.

49. Любимый вопрос Владимира Познера: что бы сказали Богу, встретившись с ним?

Господи… Надо же! А я не верил!

50. Вы создали театр «Школа современной пьесы». Почему вам неинтересно ставить классику?

Спектакль по пьесе, которую никто не ставил, я сочиняю. Я – автор спектакля. Ставя классику, я интерпретирую. Я – один из соавторов. Профессия режиссера сформулирована более 100 лет назад. И сегодня эту функцию авторства спектакля берут на себя все: сценографы, драматурги и даже критики. И когда у меня в руках новая пьеса, которую до нашего театра никто не ставил, наша творческая команда впервые вместе с драматургом создает совершенно новое произведение.

51. Вы видите разницу между драматургией 60-х – 70-х годов и тем, что пишут драматурги сегодня?

Вижу. Разница в том, что драматурги 60-70-х сочиняли спектакли за своим письменным столом и записывали их в виде литературы. Неслучайно у Розова, Володина, Арбузова, Вампилова было огромное количество режиссерских указаний или ремарок: выйти справа, слева, каким голосом разговаривает артист. Они пытались все выразить текстом. Сегодняшние драматурги принципиально отличаются тем, что текст самодостаточен и параллелен или является таким же компонентом будущего сочинения режиссера, как артисты, сценография, пластика, музыка, костюмы и пр. Одна из последних наших премьер «На Трубе» – характерный пример: придуман спектакль, придуманы даже сюжетные ходы, персонажи, место действия, конфликты, композиция, жанр. И под это режиссерское решение сценарист Екатерина Кретова подбирала из литературных источников, комбинировала, досочиняла текст. То есть, тексты были не первичны по отношению к спектаклю. Еще пример – спектакли, выпущенные с Евгением Гришковцом, где текст не пишется вообще. Он возникает как импровизация на основе сюжетных линий и конфликтных ситуаций.

52. Распространена точка зрения, что современной драматургии нет, но вы придерживаетесь иного мнения?

Это мнение старых людей. Они могут быть режиссерами, зрителями, критиками… Это такое состояние, когда человеку кажется, будто все, что было в твоей юности, лучше, чем в старости. А это вовсе не так. И режиссура, и сценография, и драматургия сегодня в очень хорошем, живом и интересном состоянии.

53. Вы учились и начинали работать вместе с Анатолием Васильевым. В чем разница между методом Васильева и вашим?