Сэмми Гронеманн - Хаос

— Все существенно! Все не мелочь! — горячился Хирш.

— Согласитесь, ведь есть разница, соблюдаю ли я Йом Кипур [6] Йом Кипур — в иудаизме самый важный из праздников, день поста, покаяния и отпущения грехов. — Примеч. ред. или ношу в субботу носовой платок!

— В субботу вы выходите еще и с зонтом!

— Позвольте, господин профессор! Что я делаю в субботу, вас не…

— В том-то все дело! — раскипятился Хирш. — Нет никаких мелочей! Поступки имеют ценность, а не болтовня! Все ваши распрекрасные проповеди и геллера не стоят, если не подкрепляются делом!

— Прискорбно слышать столь уничижительную критику моей лекторской деятельности. В свою защиту могу только сказать, что разница наших позиций не сподвигнет меня необъективно судить о ваших научных трудах…

— А что вы там можете судить?! — окончательно вышел из себя профессор. — Вы ничего в них не понимаете! И никто не в силах понять, если только он всю жизнь не посвятил грамматике восточных языков и не специализируется на суффиксах!

— Позвольте, ваше блестящее исследование этимологии суффиксов…

— Могут оценивать только специалисты! А не профан, который погребает по три еврея в день и еще вдвое больше женит, а свои якобы научные запросы удовлетворяет в лучшем случае по дороге от одного клиента к другому. Верхоглядство, с которым все вам подобные привыкли подходить к серьезным вещам!

— Господин профессор, вижу, вы не в том настроении, чтобы вести с вами дискуссию было приятно.

— И я не вижу смысла продолжать ее! И вообще, я ухожу! Я шутом к этому выкресту не нанимался!

В этот момент в кабинет вошел господин председатель ландгерихта.

— Прошу прощения, господа, что пришлось немного задержаться! — учтиво начал господин председатель. — Как ваши дела, господин доктор?

Он пожал раввину руку. Профессор же демонстративно скрестил свои за спиной, и Ленсен непринужденным жестом потянулся к сигарной коробке.

— Угощайтесь, господа!

— Благодарю, я курю свои, — все еще раздраженным тоном отказался профессор. — А вот господин раввин сильно нахваливал ваш табак. Позвольте? — Он схватился за коробку, открыл и протянул Магнусу, ядовито посверкивая глазами из-за очков. — Прошу вас!

— Я уже говорил уважаемому профессору Хиршу, — раввин покраснел до корней волос, — что из-за простуды вынужден на время отказаться от курения, какое бы почтение я ни испытывал издавна к вашему сорту.

— Да-да, — Ленсен охотно подхватил тему, радуясь поводу несколько оттянуть разговор по существу. — Вы всегда были для нас дорогим гостем, я бы сказал, «весьма-а дорогим», — продолжал он с игривой улыбкой, — ибо каждый раз разоряли меня на… какое-нибудь благое дело. Прошу вас и дальше не проходить мимо моего порога. И само собой разумеется, in puncto [7] В отношении, что касается ( лат. ). благотворительности у меня также ничего не изменилось. Благотворительность должна быть на паритетных началах!

Магнус молча поклонился.

— Поверьте, мы всегда помним о вас. Моя дочь еще сегодня утром с особым респектом называла ваше имя.

Явно польщенный Магнус поклонился снова:

— Очень мило с ее стороны. Могу лишь добавить, что и мне наши уроки доставляли неизменное удовлетворение. Редкая одаренность вашей дочери, ее рассудительность и проникновенная набожность…

Раввин сбился и покраснел.

Господин председатель откашлялся.

Профессор сидел с язвительной усмешкой на губах.

— Господа, — подал он голос. — Мне чрезвычайно жаль прерывать ваш изящный обмен любезностями. Однако полагаю, у вас еще будет для этого много возможностей. А у меня нет лишнего времени. Мы и так начинаем позже назначенного. Если позволите, приступим к делу!

Доктор Магнус смущенно прошелся по комнате и уставился в окно.

— Прошу прощения, — Ленсен перешел на холодный деловой тон. — Итак, in medias res [8] Досл.: в середине дела, здесь: к делу ( лат. ). . Надеюсь, дело не затянется, при условии что вы одобрите мои интенции. В чем я, впрочем, не сомневаюсь. Я пустил все представленные документы в делооборот, и, как видите, отобраны две заявки на получение стипендии. Одна от кандидата философии Якоба Кайзера, другая от кандидата теологии Густава Остермана. Оба соискателя документально подтвердили свою компетенцию на выбранном поприще. Таким образом, оба признаны достойными материальной поддержки. Мое мнение… — Председатель склонился над папками и закончил на высокой, почти звенящей ноте: — При прочих равных условиях стипендию должен получить господин Остерман. — Он сделал внушительную паузу. — В конце концов, стипендиатом может стать лишь один! Да, Остерман христианин, начинающий христианский теолог. Думаю, нет нужды подчеркивать, что это обстоятельство не имело для меня решающего значения. Я не только далек от антисемитских настроений — это само собой разумеется! — но некоторым образом горжусь… что сам… Впрочем, вы в курсе, господа! Но — именно поэтому! — вопросы благотворительности должны решаться на паритетной основе, как я уже говорил раньше. И не иначе! До сих пор, как вы можете убедиться, весь период со дня основания фонда на попечении были лишь иудеи, что, по моему впечатлению, казалось естественным ходом вещей. Но теперь, раз уж впервые соискателем выступает молодой христианин, мы должны рассмотреть его кандидатуру в первую очередь. К тому же следует принять во внимание, что существует целый ряд еврейских фондов, так что господин Кайзер вполне может претендовать на стипендию в одном из них. Надеюсь, господа согласны?