Дженис Хадсон - Сердце Сэмми

Отдельная палата баптистского медицинского центра Оклахома-Сити была вся заставлена букетами, но пациента они — увы! — не радовали.

— Я всегда считал тебя не просто своей сотрудницей, — обиженно произнес Генри. — Я думал, что за последние два года мы стали с тобой настоящими друзьями.

Сэмми Карлмайкл едва сдерживала улыбку.

— Генри…

— Друг рассказал бы мне, что происходит на заводе в мое отсутствие.

— Неплохая попытка выудить у меня информацию, — одобрила Сэмми. — Но подумайте сами: вы лежите в постели, вы только что перенесли инфаркт…

— В легкой форме, — уточнил Генри.

— Вы говорите, что собираетесь отойти от дел…

— Я уже отошел от дел.

— Тем более. Так чего же я добьюсь, если начну излагать вам последние производственные новости? Только того, что врачи, которые вас лечат, немедленно выкинут меня отсюда.

— Ну давай же, Сэмми, — упорствовал Генри. — Сегодня Ник придет поговорить со мной, прежде чем примет на себя руководство компанией. Он будет задавать вопросы. Не могу же я сказать своему сыну, что понятия не имею, что делается в моей собственной фирме, как по-твоему?

— Генри, Генри… — Сэмми покачала головой в притворном отчаянии.

Про себя девушка удивилась тому, с какой легкостью произнес ее шеф имя сына. Если верить самому Генри, всякий раз, когда отец и сын оказывались на достаточно близком друг от друга расстоянии, между ними немедленно разгорался яростный спор — поводы находились всегда.

У Сэмми была возможность убедиться в том, что Генри говорит правду. Ей всего раз выпал случай увидеть вместе отца и сына, но даже сейчас ей было неловко вспоминать о сцене, что произошла между ними тогда. Это было два года назад, когда Сэмми впервые пришла изложить Генри одну из своих идей по рационализации работы компании. Генри тогда вышел из себя, он был просто груб — не с ней, конечно же, а с собственным сыном.

Отношения между Генри и Ником заставляли о многом задуматься. В Генри Эллиоте словно жили два разных человека — остроумный, дружелюбный, приветливый, он становился язвительным и несговорчивым, общаясь с сыном.

Что ж, вероятно, теперь, выздоравливая после инфаркта, Генри решил, что настало время наладить отношения с Ником.

Все же Сэмми решила отвлечь шефа от этой темы, которая по-прежнему могла быть для него не самой приятной.

— Вообще-то, — сказала она, — иногда мне кажется, что вы специально разыграли это все, чтобы выдернуть меня с Махогэни-роу, где на мою долю доставалась лишь непыльная бумажная работа, и оставить без посторонней помощи, чтобы посмотреть, потону я или выплыву.

Генри усмехнулся.

— Тебя перевели на новую работу всего две недели назад. Так что тонуть тебе еще рано. Я думал, мы давно договорились, что тебе пора покончить с неуверенностью в себе — все твои сомнения абсолютно беспочвенны. К тому же ты плаваешь лучше многих, с кем мне приходилось работать.

Сэмми улыбнулась.

— О какой такой неуверенности в себе вы говорите? — С большей частью ее прежних комплексов было давно покончено. Те, что не исчезли из ее жизни вместе с Джимом, сгорели дотла в огне энтузиазма, с которым относилась Сэмми к своей работе в «Эллиот эйр». Ей давно уже было не занимать уверенности в себе. Лишь иногда у нее бывали сомнения. Да ей и не о чем было беспокоиться всерьез. Хотя иногда ее все же преследовали смутные воспоминания о боли и неуверенности, которые она часто испытывала в прошлом.

— Я все вижу по выражению твоих глаз, — продолжал разговор Генри. — Ты все еще помнишь, что чувствовала себя когда-то серой мышкой. Но ты не мышка, Сэмми. И никогда ею не была.

— Когда-то все же была, и вы прекрасно это знаете. Я никогда не забуду, как испугалась, когда пришла поговорить с вами первый раз.

— Не настолько ты была напугана, чтобы позволить страху остановить тебя. — Генри махнул рукой, словно отодвигая таким образом саму идею о страхах Сэмми. — Даже тогда ты была сильнее, чем тебе казалось. Иначе как ты объяснишь, что буквально налетела на меня тогда, на заводе, возле кофейного автомата? Я ведь знаю не хуже тебя, какая у меня репутация среди служащих. То, что ты сделала тогда, требовало большой смелости.

Сэмми пожала плечами.

— Не так уж много я тогда сказала…

— Конечно, нет. Ты всего-навсего заявила, что каждую неделю мы отправляем в утиль столько материала, что из него можно было бы сделать целый самолет. А главное, тебе сразу удалось привлечь мое внимание.