Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

– И тем не менее анестезия ей нужна.

Психиатр присел на корточки возле кровати:

– Келли, ты знаешь, что такое кесарево сечение?

– Ага, – простонала пациентка.

Консультант встал:

– Суд отказался признавать ее недееспособной, значит она в состоянии принимать решения.

– И все? – разинула рот Лейси.

– Меня еще шесть пациентов ждут, – отрезал он. – Сожалею, что разочаровал вас.

– Вы разочаровали не меня! – крикнула Лейси ему вслед и, сев рядом с Келли, сжала ее руку. – Все хорошо. Я буду рядом.

Помолившись тому, кто мог пробиться сквозь каменные сердца мужчин, Лейси посмотрела на доктора и мягко сказала:

– Первая заповедь: не навреди…

Доктор потер переносицу и вздохнул:

– Сделаю ей эпидуральную анестезию.

Только теперь Лейси поняла, что до сих пор сидела, затаив дыхание.

Джози терпеть не могла ходить в ресторан, где ей на протяжении трех часов приходилось наблюдать, как все: метрдотель, шеф, другие посетители – заискивают перед ее матерью. Сегодня у нее, Джози, был день рождения, и ей хотелось просто заказать еду из китайского ресторана и посмотреть фильм. Но мама уверяла, что это будет не праздник, если они просидят весь вечер дома. Поэтому теперь Джози шла, как фрейлина, за судьей Кормье и считала: «Приятно видеть вас, Ваша честь!» – четыре раза, «Здравствуйте, Ваша честь!» – три раза, «Мое почтение, Ваша честь!» – два раза и «Ваша честь, мы зарезервировали для вас лучший столик!» – один раз. Джози читала в журнале, что кинозвезды и другие знаменитости часто получают в подарок от производителей сумочки или обувь, им бесплатно достаются билеты на бродвейские премьеры и на бейсбольные матчи на Янки-стэдиум. В Стерлинге ее мама тоже была своего рода звездой.

– Поверить не могу! – воскликнула Алекс. – Моей дочке уже двенадцать!

– Наверное, я должна сказать, что со стороны ты больше похожа на мою старшую сестру?

– Да, было бы неплохо, – рассмеялась Алекс.

– Через три с половиной года я буду водить машину, – заявила Джози.

– Спасибо, что сообщила об этом, – отозвалась Алекс, звякнув вилкой.

Подошедший официант поставил перед ней тарелочку с икрой:

– Наш шеф-повар просит вас принять эту закуску в качестве комплимента.

– Фу! Рыбьи яйца!

– Джози! – одернула Алекс дочку и натянуто улыбнулась официанту: – Пожалуйста, поблагодарите его от моего имени.

Ковыряясь в своей тарелке, Джози почувствовала тяжелый материнский взгляд.

– Ну, что опять не так? – спросила она.

– Ты повела себя как испорченная маленькая девочка.

– А почему я должна молчать, если мне не нравится видеть у себя под носом рыбьи эмбрионы? Ты сама их не ешь. Я, по крайней мере, отреагировала честно.

– А я отреагировала деликатно, – ответила Алекс. – Теперь официант скажет шефу, что у судьи Кормье дочь – та еще штучка.

– Мне плевать!

– А мне нет. Твои поступки отражаются на мне, а я должна заботиться о своей репутации.

– И какая у тебя репутация? Человека, к которому все подлизываются?

– Человека, который должен вести себя безупречно не только в зале суда, но и за его пределами.

Джози склонила голову набок:

– А что, если я сделала что-то плохое?

– Плохое? Насколько плохое?

– Ну, например, курила травку.

Алекс застыла:

– Джози, ты действительно хочешь мне в чем-то таком признаться?

– Господи, мама! Да не курила я! Это я так – гипотетически.

– Но теперь, в средней школе, ты будешь сталкиваться с ребятами, которые делают опасные вещи. Или просто глупые. Я надеюсь, ты…

– Да! Да! Я достаточно зрелая, чтобы не обращать на это внимания, – нараспев договорила Джози. – И все-таки, мама, если бы ты пришла домой и нашла меня обкуренную в гостиной, ты бы меня сдала?

– Как это – «сдала»? Что ты имеешь в виду?

– Ну, вызвала бы копов и отдала бы им мой запас дури?

– Нет, – сказала Алекс. – Я бы на тебя не заявила.

Когда Джози была младше, она думала, что вырастет такой, как мама, – миниатюрной брюнеткой со светлыми глазами. Казалось бы, она действительно унаследовала от матери и цвет волос, и цвет глаз, но при этом становилась все больше похожей на кого-то другого, на того, кого никогда не видела, – на своего отца.

Иногда Джози задумывалась о том, какой он: может ли за секунду запомнить картинку и, закрыв глаза, ее воспроизвести? Фальшивит ли, когда поет? Любит ли смотреть ужастики? Это от него ей, Джози, достались прямые брови, так непохожие на мамины тоненькие дуги?