Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

– Это еще что такое?

– Американская ассоциация жертв травли.

– Да ладно! Такая и правда существует?

– В твоих интересах в это поверить, – ответила Селена.

Впервые с тех пор, как они сели в машину, чтобы ехать в суд, Джордан слегка улыбнулся:

– И ты их для нас откопала?

Селена сжала его руку:

– Поблагодаришь потом.

Клиент выглядел так, будто с ним в любую минуту мог случиться обморок. Кивнув помощнику шерифа, Джордан вошел в камеру и сел на скамью.

– Дыши, – скомандовал он.

Питер наполнил легкие воздухом. Его трясло. Этого следовало ожидать. Перед каждым судом Джордан наблюдал у своих подзащитных такую реакцию. Даже самые закоренелые преступники начинали паниковать, когда решалась их судьба.

– Я кое-что принес тебе, – сказал Джордан, доставая из кармана очки.

Оправа была роговая, стекла толстые, как дно бутылки. Обычно Питер носил совершенно другие: проволочные, с тонкими линзами.

– У меня… – произнес он, и его голос оборвался, – у меня уже есть одни.

– Все равно возьми.

– Зачем?

– Эти заметнее, – объяснил Джордан. – Я хочу, чтобы ты выглядел как человек, которому зрение никогда в жизни не позволит застрелить десятерых.

Питер ухватился за металлический край лавки:

– Джордан, что со мной будет?

Иногда адвокаты врут клиентам – просто чтобы те продержались до конца разбирательства. Но сейчас Джордан почувствовал, что должен сказать правду:

– Не знаю, Питер. Перспективы у тебя, мягко говоря, не блестящие. Против тебя собрано очень много улик. Шансов добиться оправдания мало, но я постараюсь сделать все возможное. Хорошо? – (Питер кивнул.) – Твоя задача сидеть тихо и вызывать жалость.

Питер поник головой, лицо искривилось. «Да-да, вот так», – подумал Джордан и вдруг понял, что его клиент плачет.

Он встал и подошел к решетке. Слезы подзащитных тоже были ему не в диковину. Обычно, перед тем как идти в зал суда, он ненадолго оставлял человека одного, чтобы тот мог выплакаться. Эмоции были не его делом, а ничто, кроме дела, его не касалось. Но, слушая рыдания Питера, он уловил в этой горестной песне какую-то ноту, которая зацепила его за живое. Не успев понять, зачем он так поступает, Джордан снова сел на койку и обнял Питера. Мальчик обмяк, прислонившись к нему.

– Все будет хорошо, – сказал Джордан, надеясь, что не лжет.

Оглядев заполненный зал, Диана Ливен попросила пристава выключить свет и запустила со своего ноутбука презентацию. На экране за спиной судьи Вагнера появилось изображение школы: голубое небо, облачка, похожие на сахарную вату, развевающийся флаг, на парковке караван из трех детских автобусов. Диана выдержала пятнадцатисекундную паузу. В зале стало так тихо, что было слышно, как гудит компьютер стенографистки. «О боже! – подумал Джордан. – Мне это еще три недели терпеть».

– Так выглядела старшая школа Стерлинга шестого марта две тысячи седьмого года в восемь часов пятьдесят минут. Занятия только начались. Кортни Игнатио писала тест по химии. Уит Обермейер в приемной директора объяснял причину своего опоздания: у него сломалась машина. Грейс Мерто выходила из медкабинета, где ей дали таблетку тайленола от головной боли. Мэтт Ройстон и его лучший друг Дрю Жирар сидели на уроке истории. Эд Маккейб записывал на доске домашнее задание для своих учеников. Ни эти люди, ни другие ребята и преподаватели не подозревали, что шестое марта две тысячи седьмого года не будет обычным школьным днем. – Диана нажала на кнопку, и на экране появилось новое изображение: Эд Маккейб лежит на полу, из живота вываливаются кишки, плачущий подросток прижимает руки к огромной ране. – А вот так старшая школа Стерлинга выглядела шестого марта две тысячи седьмого года в десять часов девятнадцать минут. Эд Маккейб не успел дать детям задание, потому что Питер Хоутон, семнадцатилетний ученик этой школы, ворвался в здание с рюкзаком, в котором находилось четыре единицы огнестрельного оружия: два обреза и два полностью заряженных полуавтоматических пистолета девятимиллиметрового калибра.

– Джордан, – прошептал Питер, дергая своего адвоката за рукав.

– Не сейчас.

– Но меня стошнит…

– Глотай.

Диана вернула предыдущий слайд – идиллическую картинку:

– Я сказала вам, леди и джентльмены, что никто не знал, чем обернется для школы этот, казалось бы, обычный день. Но нет: один человек знал все. – Она подошла к скамье подсудимых и указала прямо на Питера, неподвижно смотревшего на собственные колени. – Утро шестого марта две тысячи седьмого года Питер Хоутон начал с того, что положил в свой синий рюкзак четыре единицы огнестрельного оружия плюс составные части самодельной бомбы плюс патроны, которых хватило бы для убийства ста девяносто восьми человек. Как следует из собранных нами улик, подъехав к зданию школы, Питер Хоутон установил взрывное устройство в машине Мэтта Ройстона, чтобы отвлечь от себя внимание. В момент взрыва он находился на крыльце и выстрелил в Зои Паттерсон. Затем, в вестибюле – в Алиссу Карр. По пути в кафетерий и в самом кафетерии – в Анджелу Флюг, Мэдди Шоу, которая погибла первой, и в Кортни Игнатио. Когда поднялась паника, пули получили Хейли Уивер, Брейди Прайс, Натали Зленко, Эмма Алексис, Джада Найт и Ричард Хикс. Потом, окруженный умершими, умирающими и плачущими, Питер… Знаете, что он сделал? Он сел за столик и стал есть из миски воздушный рис. – Диана подождала, пока информация не дойдет до сознания слушателей. – Подкрепив силы, Питер Хоутон взял пистолет и вышел из кафетерия. В коридоре его жертвами стали Джаред Вайнер, Уит Обермейер, Грейс Мерто и Люсия Ритолли, учительница французского, решившая вывести детей в безопасное место; в мужском туалете – Стивен Бабуриас, Мин Хорука и Тофер Макфи. В женском туалете Питер Хоутон убил Кейтлин Харви, после чего поднялся на второй этаж, где выстрелил в Эда Маккейба, учителя математики, Джона Эберхарда и Трея Маккензи. В спортзале его выстрелами были поражены Остин Прокиов, тренер Дасти Спирс, Ноа Джеймс, Джастин Фридман и Дрю Жирар. Наконец, в раздевалке обвиняемый убил Мэттью Ройстона, выстрелив в него дважды: сначала в живот, потом в голову. Вероятно, вы запомнили имя этого юноши: ему принадлежала машина, взорванная Питером Хоутоном в самом начале кровавого марафона. – Диана повернулась к присяжным. – Все это длилось девятнадцать минут, но собранные нами факты указывают на то, что последствия будут ощущаться вечно. А фактов, леди и джентльмены, много. Много свидетелей, чьи показания вы услышите. Еще до окончания этого процесса они развеют любые разумные сомнения в том, что Питер Хоутон сознательно и преднамеренно, действуя по заранее обдуманному плану, убил десять человек и покусился на жизнь еще девятнадцати. – Диана подошла к Питеру. – За девятнадцать минут можно постричь газон перед домом, покрасить волосы или посмотреть один период хоккейного матча. За девятнадцать минут можно поставить пломбу, испечь лепешки к завтраку или разложить по стопкам выстиранное белье семьи из пяти человек. А Питер Хоутон знает, что за те же девятнадцать минут можно заставить мир заскрежетать и остановиться.