Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

– Из-за чего?

– Из-за того, что вы, допустим, на полсекунды забыли о произошедшем.

Патрик поставил бокал на стол:

– Иногда, когда я перебираю вещдоки и натыкаюсь на отпечаток пальца, или ботинок, или фотографию кого-нибудь из погибших детей, то смотрю на эту вещь чуть дольше, чем необходимо. Это, наверное, нелогично, но мне почему-то кажется, что так надо. Что кто-то должен подумать о них лишнюю минуту. – Он посмотрел на Алекс. – Ведь когда человек умирает, останавливается не только его жизнь, верно?

Алекс осушила свой бокал до дна:

– Расскажите, как вы нашли ее.

– Кого?

– Джози. В тот день.

Патрик встретил взгляд Алекс, и она поняла: с одной стороны, он признает за ней право знать, что пережила ее дочь, а с другой – ему не хочется, чтобы она испытала боль.

– Джози была в раздевалке, – начал Патрик. – И я сначала подумал… Я принял ее за мертвую, потому что она лежала лицом вниз, вся в крови, рядом с Мэттом Ройстоном. Но потом она пошевелилась, и… – Его голос дрогнул. – Я в жизни своей не видел ничего прекраснее.

– Вы ведь знаете, что вы герой, да?

– Я трус, – помотал головой Патрик. – Я вошел в здание школы только потому, что, если бы этого не сделал, меня бы всю жизнь мучили кошмары.

Алекс содрогнулась:

– Мне тоже снятся кошмары, хотя меня там и близко не было.

Патрик забрал у нее бокал и посмотрел ей на руку, словно хотел предсказать будущее по линиям ладони.

– Может, вам стоит попробовать не спать? – спросил он.

Вблизи его кожа пахла хвоей и мятой. Алекс ощутила, как ее сердцебиение отдается в кончиках пальцев, и подумала, что Патрик, наверное, тоже это почувствовал. Она не знала, чего ожидать от следующего момента. Очевидно, чего-то случайного, непредсказуемого и неловкого. Алекс собиралась высвободиться, но Патрик задержал ее пальцы.

– Алекс, хотя бы ненадолго перестань быть судьей, – прошептал он и поцеловал ее.

Когда возвратившиеся чувства кружат вас в цветном водовороте, вам остается только одно – держаться за человека, который рядом. Алекс закрыла глаза, ожидая худшего, но ничего плохого не произошло. Все просто стало по-другому. Сложнее, запутаннее. Поколебавшись, она ответила на поцелуй Патрика, потому что, если хочешь найти то, чего тебе не хватает, иногда нужно сначала выпустить ситуацию из-под контроля.

Когда кого-то любишь, ваша близость начинает приобретать форму устоявшейся модели. Ты можешь этого даже не понимать, но ваши тела исполняют заученный танец: прикосновение к бедру, поглаживание по голове, отрывистый, как стаккато, поцелуй, потом еще один, более долгий, потом скользящее движение его руки под твоей блузкой. Это рутина, но не в плохом смысле слова. Просто вы приспосабливаетесь друг к другу и поэтому, когда целуетесь, уже не задеваете друг друга зубами, носами или локтями.

У Мэтта и Джози была своя устоявшаяся модель. Сначала он наклонялся к ней и смотрел так, словно больше ничего в целом мире не видел. Это действовало на нее гипнотически, и она тоже видела только его. Потом он целовал ее – очень медленно и едва касаясь ее рта. Раззадоренная этим, она отвечала ему более энергичным движением губ. Дорожка его поцелуев спускалась по шее на грудь, пальцы ныряли за пояс джинсов. Прелюдия длилась минут десять, а потом Мэтт скатывался с Джози и доставал из бумажника презерватив, чтобы они могли заняться сексом.

Она в принципе ничего не имела против. Ей, честно говоря, даже нравилась такая модель. Это напоминало катание на «американских горках»: точно знаешь, что за крутым подъемом будет крутой спуск и что остановить аттракцион невозможно.

Мэтт и Джози лежали в ее гостиной, в темноте. Телевизор работал, чтобы заглушать звуки. Джози уже успела раздеться, Мэтт накрыл ее, как волна прилива, и, спустив трусы, устроился между ее ног.

– Эй, – сказала она, когда он попытался войти в нее, – ты ничего не забыл?

– Нет, Джо. Сегодня я не хочу, чтобы между нами было еще что-то.

Джози уже прекрасно знала, что от его слов, как и от его прикосновений или поцелуев, она тает. Она и сама терпеть не могла тот резиновый запах, который наполнял воздух, когда Мэтт разрывал пакетик и зависал на руках… А могло ли что-то быть приятнее, чем ощущение Мэтта внутри себя? Джози чуть пошевелилась, подстраиваясь под его тело, и ее ноги задрожали.

Когда ей исполнилось тринадцать и у нее началась менструация, у них с мамой не было никакого задушевного разговора. Та просто дала ей книжку со статистическими данными и сказала: «Каждый раз, занимаясь сексом, ты можешь забеременеть или не забеременеть. Пятьдесят на пятьдесят. Не думай, что, если ты сделаешь это без защиты всего один раз, риск будет невысоким. Не обманывай себя».