Джоди Пиколт - Девятнадцать минут [litres]

Она даже не ответила. Вместо этого она удивленно раскрыла рот, когда прочитала имя судьи:

– Здесь, по-моему, ошибка…

Секретарша обернулась и взглянула на доску:

– Все правильно. Сегодня председательствует судья Кормье.

– По делу Хоутона? Вы шутите?

– Нет, – покачала головой секретарша.

– Но ведь ее дочь… – Диана осеклась, внутри у нее все кипело. – Прежде чем начнется слушание, мы должны провести заседание при закрытых дверях.

Как только секретарша ушла, Диана повернулась к Джордану:

– О чем, черт побери, эта Кормье думает?!

Джордану нечасто приходилось видеть, как Диана Ливен потеет, и, если честно, это зрелище позабавило его. По правде говоря, он удивился не меньше ее, когда увидел в расписании фамилию Кормье, но признаваться в этом не собирался. Внешняя невозмутимость была его единственным козырем в этом, если откровенно, безнадежном деле. Диана нахмурилась:

– Разве вы не…

Секретарша вернулась. С Элеанор Джордан ладил прекрасно. Она помогала ему чем могла и даже смеялась над анекдотами про тупых блондинок, которые он для нее припасал, хотя обычно секретари судей бывают сверх всякой меры преисполнены сознания собственной важности.

– Ее честь готова вас принять, – сказала Элеанор.

Прежде чем пройти в кабинет судьи, Джордан наклонился к секретарше и шепотом дорассказал ей анекдот, от которого Диана Ливен бесцеремонно отвлекла его своим появлением.

– Так вот муж заглядывает в коробку и говорит: «Дорогая, это не пазл… это кукурузные хлопья!»

Элеанор хихикнула, а Диана нахмурилась:

– Что это было? Пароль?

– Вроде того, Диана. На тайном адвокатском языке это означает: «Ни в коем случае не передавай моих слов прокурору».

– Я так и подумала, – пробормотала Диана, и они вошли в кабинет.

Судья Кормье уже облачилась в мантию и теперь сидела, сложив руки перед собой на столе.

– В чем дело, коллеги? В зале нас уже ждут.

Диана посмотрела на Джордана, но тот только поднял брови. Если ей хотелось ворошить осиное гнездо – пускай, а он лучше постоит в сторонке. Пусть судья Кормье точит зуб на обвинение, а не на защиту.

– Ваша честь, – поколебавшись, начала Диана, – насколько я понимаю, ваша дочь была в школе в день стрельбы. Мы даже допрашивали ее.

Джордан отметил про себя, что нельзя не отдать должное самообладанию судьи Кормье: она смерила прокурора таким взглядом, словно та ляпнула какую-то нелепость. Наподобие того анекдота про тупую блондинку.

– Мне это известно, – ответила судья. – В день стрельбы в школе было около тысячи учеников.

– Разумеется, Ваша честь. Я просто… хотела спросить, прежде чем мы выйдем на публику, собираетесь ли вы только вести слушание по предъявлению обвинения или планируете рассматривать дело и в дальнейшем?

Посмотрев на Диану, Джордан подумал: «Откуда у нее такая уверенность в том, что Кормье должна взять самоотвод? Может, она знает про Джози больше, чем я?»

– Как я уже сказала, в школе было свыше тысячи детей. Чьи-то родители служат в полиции, чьи-то здесь, в суде. Один человек работает у вас в прокуратуре.

– Да, Ваша честь, но этот сотрудник не занимается делом Питера Хоутона.

Судья спокойно посмотрела на нее:

– Вы намерены вызвать мою дочь на суд в качестве свидетеля, миз Ливен?

Диана задумалась:

– Нет, Ваша честь.

– Я читала показания дочери и не увидела в них ничего такого, что мешало бы нам приступить к исполнению наших обязанностей.

Джордан тем временем мысленно перебирал известные ему факты: Питер спрашивал, все ли с Джози в порядке; Джози присутствовала на месте преступления; Джози была единственной, чью фотографию Питер сначала обвел, а потом вычеркнул, подписав: «Пускай живет». Тем не менее мать девушки считала, что ее показания не могут повлиять на рассмотрение дела, а Диана не видела оснований для того, чтобы включить ее в список свидетелей обвинения. Джордан опустил глаза, снова и снова проигрывая все это в уме, словно видеопленку, на которой была записана какая-то бессмыслица.

В здании бывшей начальной школы, где теперь располагалась старшая школа Стерлинга, не было кафетерия, потому что малыши ели прямо в классах, за партами. Предложить то же самое подросткам школьная администрация посчитала неуместным, поэтому в библиотеке устроили импровизированный кафетерий. Книжки с полок убрали, но на полу остался ковер с буквами алфавита, а на стене возле двустворчатой двери – постер с котом в шляпе.