Леван Хаиндрава - Очарованная даль

Уже полчаса шагал Гога по узкой, извилистой Ю Юэн род. Стало совсем светло. Все чаще попадались первые пешеходы, идущие к ранним сменам рабочие, первые домохозяйки, бог весть по какой причине вышедшие из дому ни свет ни заря. С натугой балансируя, катили свои невероятно неудобные, одноколесные тачки, нагруженные зеленью и всякой иной снедью, крестьяне из пригородных деревень. Они торопились занять на базаре бойкое место. За последним поворотом открылось массивное здание отеля и кабаре «Парамаунт». Верхушка его уже слегка золотилась. Еще через минуту-две из-за крыш ветхих лачуг показался краешек солнца. Лучи его тугим золотым пучком прянули в лицо и Гоге и всем, кто шел в одну с ним сторону. Все ожило, потеплело, краски улицы засверкали яркими тонами. Но если других эти животворные лучи приветствовали, то Гогу корили. Так, во всяком случае, ему чувствовалось. Ведь все люди на улице направлялись на работу или по своим насущным делам, и только он возвращался восвояси после разгульной ночи. И развлекался он, и пил (ведь пил же все-таки, мало, но пил!), и танцевал в те самые часы, когда на Янцепу, в Чапее и около Киангванской базы переводили дух, погрузившись в ненадежный, фронтовой сон, защитники города, китайские солдаты, которым с утра снова предстояло стать лицом к лицу со смертью.

И, словно подтверждая это, вдалеке раздался взрыв, потом еще один, еще…

Наступал новый день обороны Шанхая. Новый день безделья для Гоги, день постыдного неучастия и непричастности. И тут к нему пришел ответ на вопрос, который занимал его всего несколько минут назад. Ответ не озарил внезапно, как бывает, а просто Гога незаметно перешел от непонимания к пониманию. Оно как бы влилось в него так же естественно, как воздух при вдохе проникает в легкие, как вода заполняет впадину. И теперь все разумелось само собой. Разве возможно было чувствовать себя свободным и беззаботным, даже в такой интересной компании, когда еще курится в глубинах сознания кровавая дорожка за грузовиками, когда не подсохли под палящим летним солнцем холмы над ямами, куда свалили куски человеческого мяса — то, что осталось от людей, искавших убежища на площади Та-Сы-Ка?

Гога вдруг сразу почувствовал усталость и физическую, и моральную и, хотя идти уже было не так далеко, подозвал рикшу и остаток пути до своей комнаты проехал, бессильно откинувшись на сиденье. Дома он опустил штору, разделся и, наскоро освежившись душем, улегся и проспал до двух часов. Потом он сходил к Журавлевым, пообедал, не вступая в долгие разговоры о текущих событиях, и вернулся в свою комнату, где ждала его новая книга В. Сирина — роман «Защита Лужина», о котором он много слышал, но прочесть еще не успел.

Поднимаясь к себе по лестнице мимо телефона, он подумал: не позвонить ли Биби? Вчера она дала ему свой телефон и сказала:

— Позвоните, непременно позвоните. Хочу с вами поближе познакомиться. У меня есть хорошие стихи.

Нет, решил Гога, сегодня звонить еще рано, получится навязчиво. Пусть пройдет несколько дней, и как-нибудь, словно невзначай, можно позвонить, напомнить о себе. Но сделать это надо, когда в кармане будут деньги: вдруг она не к себе пригласит, а назначит встречу где-нибудь в кафе или ресторане.

Гога улегся на своей кушетке, раскрыл книгу и начал читать. Но на этот раз талантливая проза Сирина, с ее изумительно точным, метким языком, причудливым движением мысли не захватывала. Фантасмагорический мир книги был так далек от жизни, от тревожной, нервно пульсирующей действительности, вся атмосфера была какая-то неживая, герои не вызывали ни симпатии, ни антипатии. Даже несравненное стилистическое мастерство писателя оставляло равнодушным. Сегодня Гоге нужно было что-то другое. Он в растерянности отложил книгу. Что делать, чем заняться? Пойти к Коке? Но и тот не соответствовал настроению: начнутся разговоры о всякой всячине, но только не о главном. Игнатьевы? Но они давно выпали из числа людей, встречи с которыми необходимы: Сергей женился и отошел от холостяцкой жизни, Клава наконец осуществила свою заветную мечту — устроилась в иностранную фирму и у нее составился соответствующий круг знакомых, Гоге совершенно чуждый, Зоя опять в отъезде. Где, Гога даже не знает. Они не виделись уже давно, потому что Гога в конце концов обиделся, что встречи их происходили только тогда, когда того хотела она. Последний раз — около года назад — Гога позвонил ей, пригласил поужинать. Зоя безапелляционно, как всегда, хотя, как всегда же, очень нежно и обещающе отказала — занята. А через час сама позвонила и предложила встретиться.