Леван Хаиндрава - Очарованная даль

Он как-то видел ее вместе с отцом. Жаклин была хороша собой — высокая, стройная, с льняными волосами до плеч, очень заметная среди черноволосой шанхайской толпы, состоявшей почти сплошь из людей желтой расы. Сослуживец Гоги — молодой Гриньон, славный малый, острый на язык, как многие французы, человек, знавший все и обо всех, говорил о Жаклин с двусмысленной улыбкой, хотя и в осторожных выражениях.

— Скажи ей, что ты князь, она не устоит. Грузинский князь — это произведет впечатление. Жаклин обожает экзотику и, как всякая простолюдинка, падка до титулов.

Гога, слушая приятеля, улыбался, но скептически качал головой. Ему ненавистна была всякая хлестаковщина, даже если б такой ценой удалось добиться благосклонности столь привлекательной девушки. Видя, что Гога не склонен следовать его совету, Гриньон сказал:

— Тогда я сам скажу ей. Так даже лучше будет.

— Да не надо. Что ты, Ксавье!

Разговор на том закончился, и Гога о нем тут же забыл.

…Со смешанными чувствами ехал Гога в назначенный день к Ледюкам. Ради такого случая он не поскупился на такси: как подъедешь к роскошной резиденции на рикше, когда другие будут в собственных лимузинах? Противоречивые же чувства вызывались тем обстоятельством, что ему еще не доводилось бывать на подобных приемах, и он не знал, как они проходят. Почти все гости ему незнакомы, люди совершенно иного круга, иных интересов и материальных возможностей. Не будут ли на него смотреть свысока?

Но все обошлось благополучно. Одет был Гога не хуже других, а на лбу у него не было написано, что он тут, пожалуй, беднее всех.

У входа в большую гостиную, скорее — даже зал, мадам и мсье Ледюк ласково, как, впрочем, и других гостей, приветствовали Гогу, чокнулись с ним, но коктейль лишь пригубили. Мадам Ледюк, такая же высокая и белокурая, как дочь (она была шведка), блистая обнаженными плечами, бриллиантовым колье и обворожительной улыбкой, передала Гогу попечению дочери и тут же, забыв о нем, повернулась к пожилой супружеской паре, с которой уже вел беседу ее муж.

— Пойдемте выпьем шампанского для знакомства, — заговорила очень мило и просто Жаклин. Гога был выше среднего роста, а Жаклин, правда на высоких каблуках, была не ниже его, и это Гогу немного коробило.

Но Жаклин взяла его под руку, как старого знакомого, и провела в следующую комнату, несколько меньших размеров, где сбоку стоял длинный стол, уставленный закусками и напитками. Слуга-китаец в белой ливрее налил им по бокалу из бутылки, стоявшей в серебряном ведерке со льдом.

— Это «Вдова Клико», — объяснила Жаклин. — Или вы, может быть, предпочитаете «Луи Редерер»?

Гога понятия не имел, какую марку он предпочитает, — шампанское ему довелось пить всего несколько раз в жизни и всегда на встрече Нового года, и тогда, конечно, он не обращал внимания, какой фирмы напиток ему подали. Но чтобы не показать виду, что он профан, Гога ответил уверенно, хотя и маловразумительно:

— Нет, почему же?

— À votre santé! [69] — За ваше здоровье! (франц.) — провозгласила Жаклин, глядя прямо в глаза Гоге.

— À la vôtre! [70] — За ваше! (франц.) — ответил Гога, встречая ее взгляд и пытаясь определить, прав ли Гриньон в своих намеках на ее поведение.

При близком рассмотрении Жаклин оказалась не такой красивой, как на расстоянии — прямой нос ее был несколько коротковат и широк, рот — большой (впрочем, Гоге нравились такие) и грубоватых линий, но глаза — ангельски голубые и наивные — смягчали общее впечатление и делали все лицо в целом весьма привлекательным. На ней был туалет из изумрудно-зеленого бархата с толстым золотым кушаком, оставлявший плечи и часть спины открытыми, и вокруг шеи три раза обмотана нитка жемчуга. В общем, первое впечатление от Жаклин подтверждалось — она весьма эффектна, ее невозможно не заметить в любом обществе.

— Выпьем еще? — осушив свой бокал, спросила Жаклин явно только из вежливости, но Гога, неожиданно почувствовавший себя раскрепощенным, ответил весело:

— Выпьем!

Жаклин понравилась такая непринужденность гостя, хотя она и удивилась немного. «Вот что значит аристократ! — подумала она. — Как естественно, как просто держится!» Гриньон — любитель шуток и мистификаций, успел-таки шепнуть ей, что у них сегодня в гостях будет le prince Géorgien [71] Грузинский князь (франц.) . .

А Гога не знал, чему приписать столь любезное внимание дочери хозяина. «Может быть, так и надо, так у них принято, — думал он. — Французы — галантная нация. Что ж, тем лучше».