Леван Хаиндрава - Очарованная даль

Да, не слишком богатый ассортимент предоставляет жизнь человеку для проявления его добродетелей. Выбор злых, неправедных дел куда разнообразней.

Гога оборвал ход своих мыслей. На что я трачу время? Разве это добрые дела — те, о которых я сейчас думал? Это вроде лузганья семечек, бойскаутизм. А где же большие дела? Где геройство, подвиги, самопожертвование? Их не видно. Они есть, ведь идет же война, она переместилась в глубь Китая — там и совершаются подвиги, там люди могут проявить героизм. Но эти возможности — вне пределов твоего достижения, ты для обеих сторон — чужой. Хотя твои симпатии безраздельно на стороне тех, кто защищает свою землю, им ты тоже не нужен. Ты и для них — чужой. Приди к китайцам и скажи, что ты хочешь помогать им в их праведной борьбе, на тебя посмотрят с удивлением и недоверием и, наверное, скажут: благодарим за добрые чувства, но нам ваши услуги не требуются. Ну как-нибудь помягче скажут, китайцы — народ учтивый.

Идут столкновения и в Приморье. Бои на высоте Чанкоуфын [64] Китайское название высоты у озера Хасан. . Там советские, кажется, хорошо обломили япошкам. Молодцы! Хоть кто-то им набил морду. Вот быть бы командиром Красной Армии и взять в плен японского офицера… Какая странная мысль! А впрочем, такая ли уж странная? Двоюродный брат Автандил, тот, что в Батуми живет, вполне может оказаться в Красной Армии и служить в Приморье.

Да, но он родился на родине, у него своя страна есть, а у тебя?

Последнее время, о чем бы серьезном ни задумался Гога, он неизменно возвращался к этой мысли. Грузия оставалась мечтой, прекрасной и недоступной, как всякая мечта. Еще в Харбине Грузинское общество с его бородатыми стариками в черкесках, ведущими размеренную беседу по-грузински, с традиционными вечерами в день Святой Нины могло казаться уголком Грузии на чужбине, а здесь и два-то раза в год всем вместе собраться трудно. Один живет в одном конце города, другой — в другом, кто работает днем, кто — вечером, а с работы здесь не отпросишься, это тебе не патриархальный Харбин. Здесь на американский лад: платят хорошо, но уж и работу подавай.

Постепенно мысли Гоги перешли на предметы более близкие. Скоро должна приехать мама. Привезет с собой бабушку и Владика. Брат только что окончил гимназию. Как хорошо, что я устроился. Захочет Владик учиться дальше — смогу помочь. Я теперь глава семьи, мне и воз тянуть. Сказать-то легко…

Вера Александровна писала Гоге, чтоб он присмотрел подходящую квартиру. После ликвидации остатков имущества набрались жалкие крохи, однако на покупку квартиры и на то, чтобы ее обставить — хватит. Да, теперь приходится квартиры покупать — иностранные районы после событий прошлого года перенаселены до крайности, чем не преминули воспользоваться домовладельцы. Что и говорить — проблем не оберешься, а решения принимать приходится самому.

Так обычно кончались приступы депрессии у Гоги: насущные заботы отвлекали от более важных, но не столь безотлагательных вопросов. А потом настроение вообще выравнивалось. Молодости не свойственно долго сокрушаться, какими бы вескими ни были причины для плохого настроения.

А жизнь города, всегда бившая ключом, становилась все разнообразней, напряженней, интересней.

В предвидении возможных новых событий и конфликтов великие державы старались охранить свои интересы и обезопасить своих подданных вместе с их имуществом. На рейде стояли военные суда традиционных для китайских вод государств — Великобритании, Франции, США, но появились и новые: пришел итальянский тяжелый крейсер «Коллеони». Муссолини ни в чем не хотел отставать от других крупных держав. На сеттльменте высадился полк савойских гренадер, одна из лучших частей итальянской армии — все рослые, подобранные один к одному, в элегантной зеленой форме, черноглазые красавцы, покорители если не стран, то женских сердец. Диктаторским режимам свойственно воздвигать пышный фасад, чем они стараются прикрыть неприглядность своей сущности и жалкую судьбу своих народов.

И на другом конце Старого Света происходили важные события. Стремительно набирала силу Германия, возрождавшаяся из праха и пепла поражения. Правда, про Германию говорили разное: режим там жестокий, народ живет в страхе, некоторые слои населения — евреи, коммунисты, католики — подвергаются преследованиям. Но то, что Германия вновь заняла достойное место в ряду великих держав, было несомненно, и внешние успехи перекрывали темные стороны внутренней жизни. Чужие раны не болят. В этом — трагедия человечества. Если б человек был способен хоть на миг почувствовать ту боль, которую он причиняет другому, насколько лучше стали бы относиться друг к другу люди!