Дэвид Юн - Весь мир Фрэнка Ли

Папа смотрит в пол и улыбается. Он знает, что я слышал эту историю миллион раз.

– Пап, мне вот просто интересно. Чего вы боялись, когда только приехали сюда? Чего боялись больше всего?

Он задумывается. Он все еще улыбается, но это вовсе не означает, что он счастлив. У него просто такая привычка – он улыбается, когда оказывается в затруднительной ситуации. Правда, это больше похоже на гримасу боли, чем на улыбку.

– Мы бояться, – говорит он. – Мы приехать издалека в Соединенные Штаты, ничего не иметь, мы занять деньги у друзей, мы занять деньги у семья. А может, это зря? А может, нет успех в бизнес, дети ходить в плохой школа, может, дом не иметь? Время терять. Вернуться назад в Корея, айгу. Все родня недовольный. У семьи большой финансовый проблема. Все говорить: «Ты неудачник, не надо вообще уезжать из Корея».

– То есть вы боялись позора.

Папа мрачно кивает:

– Семья Паек, ты их не знать, они пробовать заниматься бизнес автомойка. Вообще все деньги потерять. И что? Вернуться назад в Корея. Ох, мальчик мой. Вся их семья деньги потерять, в долги влезть. Мистер Паек – инсульт. Он умирать.

Папа рубит воздух ребром ладони:

– Не я. Никогда.

– А сейчас ты уже ничего не боишься?

Папа смеется:

– Нет.

– Ты добился всего, чего хотел?

– Мы есть в порядок, Фрэнки. Ты собираться в колледж? Ты встречать хороший девушка? Ты рожать красивый ребенок? Вот и все. Я умирать, Фрэнки-младший, ты все в порядке, я улыбатьсяулыбаться. Я последний вздох и потом «Когда мы сбросим этот бренный шум?» [34] Шекспир У. Гамлет. Перевод М. Лозинского. .

Папа отрывисто смеется. Я тоже смеюсь.

– Черт подери, папа, зачем ты сразу про смерть?

Я хочу спросить его о Ханне. Сейчас, кажется, самый подходящий момент. А может быть, и нет: папа неожиданно перестает смеяться. На его лице появляется потерянное, я бы даже сказал, испуганное выражение. Может быть, он и сам о ней сейчас думает? Думает о том, увидит ли свою дочь перед смертью?

Папа будто бы не знает, куда спрятать взгляд, поэтому смотрит на часы.

– Эй, а ты уже разобраться в комната-холодильник? – говорит он.

– Еще нет.

– Ты сделать это сейчас. Мы скоро ехать на Сборище.

– Хорошо, хорошо, уже иду.

– Быстрей! – рявкает папа.

– Да все, пап! Ладно тебе!

Я беру худи и закрываюсь в холодильной камере. С папой всегда так. Мы разговариваем, все прекрасно, но потом его вдруг переклинивает, и он меня куда‐нибудь отправляет. Я чувствую себя луноходом, который должен приземлиться на Луне, но вместо этого попадает на окололунную орбиту.

Я передвигаю ящики пива и сока. Перекладываю банки, чтобы сделать из неполных упаковок полные, по шесть штук. Заменяю прокисшее молоко свежим. Я так рассердился на папу, что работаю в два раза быстрее обычного, поэтому, когда я снова возвращаюсь в жару торгового зала, у папы виноватый вид, будто я застукал его за чем‐то нехорошим.

В руках у него прозрачный пластиковый контейнер оранжевого цвета. Там таблетки.

– Что это? – спрашиваю я.

– Просто витамин, – отвечает папа. Он уже в поло – переоделся к Сборищу. – В12, кальций, клетчатка. Ты тоже надо принимать витамин.

– Подросткам не нужны дополнительные витамины, пап.

– Мы надо идти. Pali kaja!

То есть: «Поторопись, нам пора».

– Дай‐ка я взгляну на эти витамины.

– Pali kaja, – повторяет папа, пряча контейнер в карман. – Ты за руль, о’кей?

Мы садимся в его старую QL5. Я вижу, что кожа водительского сиденья сильно потрескалась и в одном месте даже порвалась.

– Хорошо, тогда дай и мне твою витаминку, – прошу я. Я говорю громко, словно хочу поссориться, но я просто знаю, что это не витамины.

– Этот витамин специально для старый человек, – отвечает папа. – Я завтра обычный витамин купить, ты принимать.

Всю оставшуюся дорогу папа молчит. Обычно он комментирует национальный состав районов, которые мы проезжаем, и рассказывает про то, что везде малый бизнес в упадке и только наш Магазин процветает благодаря их с мамой трудолюбию и смекалке. Но в этот раз папа ничего не говорит. Я хочу понять, что с ним происходит. Мне хочется задать кучу вопросов.

Что это за таблетки?

Ты злишься за то, что я вчера очень поздно вернулся домой?

Винишь ли ты себя в том, что Ханна ушла из дома?

Переживаешь ли ты из‐за того, что я скоро уеду учиться в колледж?

И даже такой: видно ли по мне, что я вчера потерял девственность? Не чувствуешь ли ты себя неловко, заметив во мне эту перемену?