Дэвид Юн - Весь мир Фрэнка Ли

– Я на этот бред не подписывался, – говорю я.

– На хрен, – стонет Джо, – на хрен все это.

– Пошли.

Мы незаметно сбегаем, оставив за столом лимбийцев, которые, как зомби, хлопают в такт музыке. Мы с Джо выходим в сумерки. Сквозь иллюминаторы слышна приглушенная музыка. Она сливается с розовым шумом океана. Чайки к вечеру затихли. Огромное оранжевое солнце склонилось над горизонтом.

Мы находим укромное местечко и, облокотившись о перила, смотрим на закат. Я передаю Джо невидимую сигарету, Джо делает вид, что затягивается, выдыхает и возвращает ее мне.

– Кажется, именно это мне и было нужно, – говорит Джо. – Мне нужно было отвлечься от своих мыслей.

– У тебя все в порядке?

Она бьет меня плечом в плечо:

– Мне холодно.

– И правда похолодало, – отвечаю я.

– Дурачок, это значит, что ты должен предложить мне свой пиджак.

Да, точно. Снимаю пиджак и набрасываю ей на плечи. Просто обидно прятать такие замечательные плечи. Она закутывается в пиджак и, многозначительно посмотрев на меня, говорит:

– Спасибо, юбс.

Я ничего не говорю, просто смотрю на нее. За нашими спинами приглушенно бухтит музыка. В голове вдруг начинает крутиться одно слово.

Если бы.

Если бы, если бы, если бы, если бы…

Еслибыеслибыеслибыеслибыеслибыеслибыеслибыеслибыеслибыеслибыеслибыеслибыеслибыеслибы…

Наконец слово престает быть словом, его значение стирается, и оно превращается в какую‐то чепуху, как это часто бывает, когда повторяешь одно и то же.

Если бы не было Брит. Стоп. Что я несу? Брит есть. Мы пара. Медленно проговариваю про себя: «Я. Люблю. Брит». – «Но если бы Брит не было, – упорствует внутренний голос, – то я бы влюбился в Джо». Так и есть. Влюбился бы. Это становится для меня неожиданностью. Я сворачиваю эту мысль и убираю куда подальше.

– Ну так вот, – начинает Джо, она явно хочет со мной чем‐то поделиться, – про нас с Ву.

– Я думал, мы не будем про это говорить.

– Мы официально расстались.

Она запрокидывает голову, чтобы сдержать слезы.

– Сейчас точно расплачусь.

И действительно, слеза, размывая тушь, сползает по ее щеке.

– Понимаешь, Ву – он милый, он добрый… Но он ни разу не смог меня рассмешить. Ну то есть по‐настоящему, когда смеешься, сам не зная почему.

Когда смеешься так долго, что потом приходится останавливаться, чтобы передохнуть. Ты этого не замечал, потому что ты глупый. Кто может рассмешить меня вот так? Скажи мне, Фрэнк.

Я сглатываю. Я чувствую, что земля уходит из‐под ног.

– Ты сейчас скажешь, что это я.

– Конечно, я скажу, что это ты.

Я смотрю на нее и замечаю, что у нее тоже земля уходит из-под ног. Такого еще никогда не было. Раньше только я терял почву под ногами и никогда – другие.

– А я бы сказал, что ты тоже, – говорю я.

– Что я тоже?

– Ты тоже можешь меня рассмешить, – отвечаю я. – Никто не смешит меня так, как ты.

– В том‐то и дело, Фрэнк. – Она дотрагивается пальцами до уголков глаз.

– И ты просто сумасшедшая, – продолжаю я. – Просто с ума сойти, какая ты сумасшедшая.

– Это из‐за тебя.

– Я свожу тебя с ума? – спрашиваю я.

– Я от тебя без ума! – восклицает она. А потом тихонько спрашивает: – А ты от меня без ума?

Она внимательно на меня смотрит, и я не могу отвести взгляда от ее глаз. В них полыхают два крошечных заката.

– Так ты от меня без ума? – повторяет она свой вопрос.

– Да, – наконец отвечаю я ей. – Ты сводишь меня с ума.

Она сжимает в ладони мой мизинец:

– Послушай меня, Фрэнк, и не смейся. Сегодня я вырядилась вот так. Я очень нервничала. Я дико нервничала. Я думала только о том, что вот разоденусь… А если все это только ради тебя? А если я тебе не нравлюсь?

Весь мир сжимается до размера песчинки. И мы парим в невесомости до тех пор, пока не попадаем в ярко-зеленую туманность, состоящую из ароматного воздуха, пригодного для дыхания. Звезды здесь – как елочные украшения: чуть коснешься – и они начинают покачиваться в этой новой для меня атмосфере.

Я представляю себе те самые слова. На этот раз все легко и просто. Я люблю тебя, Джо. Я не забываю о местоимении «я». Мне не нужно тренироваться. Мне вообще не нужно напрягаться для того, чтобы сказать: «Я люблю тебя, Джо».

Джо Сонг, семь букв.

– Не бойся, – шепчу я. – Не плачь.

Я очень аккуратно смахиваю слезинку с лица Джо и большим пальцем вытираю серую дорожку от потекшей туши. Мне приходится наклониться к Джо. Мы еще никогда не были так близки.

Наш поцелуй вытягивает туманность в тонкий зеленый лазерный луч, он пронзает всю Вселенную насквозь. Я так крепко сжимаю ее в объятиях, что наши тела почти сливаются в одно, и я начинаю переживать – не сделал ли я ей больно. Она приподнимает овальное лицо, типа: «Все в порядке, Фрэнк, все в порядке и даже лучше». И мы снова целуемся. Я вдыхаю ароматы нового мира – мыло, ванильное молочко для тела, горячие щипцы, скользившие по ее волосам перед этим торжеством. В поцелуе Джо – свадебный ужин, воск губной помады и соленые слезы. Это вкус радости.